Любовь… Пожалуй, нет человека, который хоть раз не задумывался бы о ней. Что это? То, чем жив человек? Или делающий тебя уязвимым пустяк? Глубокое и сильное чувство или мимолетная привязанность? Любовь с первого взгляда? Счастливая? Неразделенная? От этих вопросов кружится голова. А ответов на них… нет. Люди на протяжении веков ищут эти ответы, но если и находят, то для каждого они свои. Поэтому и говорят, что любовь - это что-то вечное, непреходящее. Она волновала, волнует и будет волновать сердца и души людей.

На стыке 19 и 20 веков сокровищницу русской литературы пополнили произведения двух писателей: Ивана Бунина и Александра Куприна, которые нашли свои ответы на «вечные» вопросы. И рассказали об этом миру. Казалось бы, эти два писателя совсем не похожи друг на друга. Даже внешне их отличие настолько велико, что кажется, будто у них не может быть ничего общего. Пушкин называл Кюхельбекера «братом по музе, по судьбам». Едва ли можно сказать так о Бунине и Куприне, ведь их судьбы заметно отличались. А вот муза, кажется, была одна и та же…

Любовь как солнечный удар и любовь как смерть - мысли двух великих писателей весьма похожи. Что есть солнечный удар, как не крохотная гибель? Ласковое солнце греет, обнимает за плечи… Кажется, ты уже не можешь без него. И тут то, что так долго доставляло тебе лишь радость, «бьет по голове», затуманивает сердце и разум, а после себя оставляет еще много и много боли и неприятной тяжести в голове и слабости - в теле.

«Солнечный удар» у Бунина бросает в пучину страстей безымянного поручика и его такую же безымянную спутницу. Знавшие друг друга лишь три часа, пьяные то ли от солнца, то ли от хмеля, то ли друг от друга, они сходят с парохода неизвестно где, в каком-то маленьком городишке, и проводят вместе несколько незабываемых часов. И здесь «незабываемых» — не высокопарное или пошлое слово, нет. Оно искренно: «…как только вошли и лакей затворил дверь, поручик так порывисто кинулся к ней и оба так исступленно задохнулись в поцелуе, что много лет вспоминали потом эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой».

Чувство, захлестнувшее двух людей с головой, продлилось совсем недолго: лишь ночь и немного утра. Но оставило незарастающий след в душах обоих.

Расстались они легко, лишь «при всех» поцеловались на пристани. Но после этого расставания началась та самая мука, какая всегда бывает, когда приходишь в себя после солнечного удара.

Поручик терзался. Даже один-единственный день без Нее казался невыносимым, бесконечно долгим и пустым. Номер, в котором все дышало Ей, опустел. Вместе с ним опустело и сердце поручика, лишившееся счастья.

Лишь на следующее утро ему стало лучше. Но мир изменился для этого человека, и нежное солнце, которое свело его с, пожалуй, самой большой любовью его жизни, стало «бесцельным». Едва ли умерла душа поручика, но, полюбив, он все-таки погиб.

Полюбив, погиб и герой повести А. Куприна «Гранатовый браслет » Желтков . Он много лет пылко и тайно любил одну-единственную женщину, недосягаемую женщину, не обращая внимания на других. Он любил самоотверженно, такой любовью, «о которой грезят женщины и на которую больше не способны мужчины».

Но Вера, возлюбленная «Г.С.Ж.», не сумела увидеть в этом чувстве ту самую любовь. Она прошла мимо Аносовой, едва коснувшись.

Желтков совершил во имя этой любви подвиг. Лишив себя жизни, он избавил от страданий Веру Николаевну, которая тяготилась чувством тайного обожателя.

Насколько же сильно надо любить человека, чтобы совершить подобное?..

Любовь, которая «сильна, как смерть». Да, это не «солнечный удар» Бунина. Но и то, и другое подтверждает мысль о том, что истинная любовь всегда трагична, жертвенна, самоотверженна. И, конечно, приходит далеко не ко всем. Она может появиться и исчезнуть, точно солнечный удар, точно молния в грозовом небе, и оставить после себя след, который уже ничем и никогда не изгладить. Полюбив, вы что-то отдаете другому. И в первую очередь - душу. Такая любовь не исчезает просто так. Наверное, лишь вместе с человеком. Можно присыпать ее какими-то страстями, другими чувствами, но она будет жить, пока жив ты.

Великая любовь - великие произведения. Два разных писателя, даже внешне непохожих настолько, что кажется, будто у них не может быть ничего общего. Но у них единая муза.

Иван Алексеевич Бунин сегодня, пожалуй, более других писателей начала XX века заслуживает звания классика. Та бурная революционная эпоха, в которую он жил, не могла не повлиять на его человеческое и писательское мировоззрение, но Бунин, в отличие от других больших художников - Горького, Шолохова, Замятина, - остался верен избранному еще в молодости пути служения литературе как таковой, безотносительно к ее классовой, идейной, социальной направленности. Безусловно, у Бунина есть произведения в высшей степени злободневные (вспомним хотя бы «Окаянные дни»), и высказывания его о событиях в тогдашней России более чем определенны с политической точки зрения, но все-таки главное у писателя не это. Основным содержанием его произведений стало то, что волновало и занимало нас на протяжении всей нашей истории: проблемы взаимоотношения человека и мира, добра и зла, вечного и сиюминутного, и именно это побуждает нас сегодня читать и перечитывать Бунина, заново переживая то, что переживали до нас миллионы людей. Воистину прав тот, кто впервые сказал: классика всегда современна. И, конечно же, одной из вечных тем, воплощенных в творчестве Бунина, является любовь. Понимание писателем главного человеческого чувства далеко не тривиально. Попробуем же разобраться, каково оно и почему в произведениях Бунина любовь предстает как «солнечный удар».

Жизнь, попавшая под всевидящий бунинский взгляд, поражает не только силой художественной изобразительности, но и своей подчиненностью каким-то внутренним, неведомым человеку законам. Нечасто прорываются они на поверхность: большинство людей так и не испытывают их рокового воздействия. Словно отдавая дань модернистским настроениям того времени, Бунин ищет примеры вулканического извержения страсти, которая трагически подчиняет человека своим слепым силам.

Собственно, эта трактовка угадывается уже в некоторых предреволюционных произведениях писателя. Вспомним «Игната», «Сны Чанга» или рассказ 1916 года «Сын», который как бы предваряет «Дело корнета Елагина». Разве убийство Эмилем госпожи Моро и последующая неудачная попытка покончить с собой не продиктованы теми же неумолимыми причинами, что и смерть артистки Сосновской от руки Елагина?

Как и встреча Эмиля с госпожой Моро, знакомство и сближение Елагина с Сосновской означает не просто любовь, а «жуткий расцвет, мучительное раскрытие, первую мессу пола». Елагин говорит следователю:«... наша несчастная встреча с ней - рок, Божья воля». И в другом месте сам автор характеризует Сосновскую: «Жизнь ее была сплошным томлением, непрестанной жаждой уйти прочь от постылого земного мира».

Здесь, как и в других рассказах 20-х годов («Огнь пожирающий», «Воды многие», «Преображение»), смерть - разрешительница всех противоречий. И позднее, в новеллах знаменитого сборника «Темные аллеи», слышен тот же голос отчаяния, словно говорящий «нет» человеческому счастью. После долгой разлуки и размолвок соединяются Алексей Мещерский и Натали («Натали»), но вскоре героиня умирает в преждевременных родах. Далеко от России встречаются два эмигранта - официантка парижской столовой Ольга Александровна и генерал Николай Платонович, оба изгнанные с родины, оба одинокие, но судьба в последний раз наказывает их: неожиданно генерал умирает («В Париже»),

Да, может показаться, что эти и многие другие произведения Бунина окрашены пессимизмом. Известно высказывание Горького: «Бунин переписывает “Крейцерову сонату” под титулом “Митина любовь”». Мне кажется, с этим можно и даже нужно поспорить, ведь в «любовных» рассказах Бунина нет и следа того аскетического отрицания плоти, которое пронизывает насквозь произведение Л.Н. Толстого.

Митина любовь к Кате - это необыкновенное по силе и чистоте чувство, которое в сравнении с «обыденным» увлечением Кати выглядит почти сверхъестественным. Для Мити трагическое противоречие заложено с самого момента зарождения их любви. «Уже и тогда нередко казалось, будто есть две Кати: одна та, которую с первой минуты знакомства с ней начал настойчиво желать, требовать Митя, а другая - подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой». Митя гибнет, когда эта другая Катя разбивает созданный им идеал, и его сближение с бойкой деревенской молодухой Аленкой лишь обостряет ощущение страшной утраты. Настоящая любовь - величайшее благо, и она отнюдь не ограничивается сферой платонического, но и одной чувственностью ее не подменишь, - словно говорит нам писатель.

Целомудренный юноша чувствует себя обкраденным, опустошенным в мире, где любовь - всего лишь предмет торговли, либо по-деревенски откровенной («за пятерку на поросят»), либо «одухотворенной» Катиным «служением искусству». Такой любовью Митя жить не может. Своим характером, строем чувств, силой и стойкостью любви Митя похож на героев ранних бунинских рассказов, например, на Андрея Стрешнева («Последнее свидание»), не умеющего «просто любить» и жестоко обманутого Верой. Кстати, как и Катя, Вера объясняет свой поступок любовью к искусству, в данном случае к музыке.

Необычайная сила и искренность чувств свойственна героям бунинских рассказов, и в них нет смакования интимных сторон отношений между мужчиной и женщиной. Там, где любовь, - все свято. Некий поручик встретил на пароходе незнакомую, соблазнительную женщину, замужнюю и вполне порядочную («Солнечный удар»). Что это? Заурядный адюльтер? «Пароходный» роман? «Даю вам честное слово, - говорит женщина поручику, - я совсем не то, что вы могли обо мне подумать. На меня точно затмение нашло. Или, вернее, мы оба получили что-то вроде солнечного удара». Чувственный порыв героев рассказа постепенно и словно против их воли вводит поручика и женщину в заколдованный мир новых отношений, которые действуют на них сильно и больно, и тем страшнее оттого, что они расстались навсегда и как бы умерли друг для друга. Дорожное приключение перерастает в настоящее потрясение, от которого сердце уже не оправится. Трудно отыскать другой рассказ, который в столь сжатой форме и с такой силой передавал бы драму человека, познавшего вдруг подлинную, слишком счастливую любовь. Счастливую настолько, что, продлись близость с этой маленькой женщиной, любовь тотчас же ушла бы, оставив лишь боль, причиненную «солнечным ударом».

Такова любовь по Бунину. Слепой рок, драма несоответствий, трагедия безысходности. Можно роптать и жаловаться, получив солнечный удар, но нельзя жить без солнца. Можно сетовать на злую судьбу, приведшую к разрушительной любви, но нельзя жить вовсе без нее. Мне кажется, именно это говорит нам И.А. Бунин в своих произведениях, и до сих пор они дороги нам и любимы нами потому, что в них мастерство большого художника сочетается с оригинальным и в то же время очень близким любому человеку видением мира, в котором мы живем и умираем и в промежутке между этим, конечно же, любим.

«Солнечный удар»: беспамятство любви и память чувства

Михайлова М. В.

Притяжение душ, взаимопонимание, духовная общность, сходство интересов всегда были важнее, чем тяготение тел, стремление к физической близости. Последнее - в согласии с христианскими догмами - даже осуждалось. Над Анной Карениной Л.Толстой вершит строгий суд, что бы там ни говорили различные критики. В традициях русской литературы было и изображение женщин легкого поведения (вспомним Сонечку Мармеладову) как чистых и непорочных созданий, чья душа никак не затронута "издержками" "профессии". И уж никоим образом не могла приветствоваться и не оправдывалась кратковременная связь, спонтанное сближение, плотский порыв мужчины и женщины друг к другу. Женщина, вступившая на этот путь, воспринималась как существо или легкомысленное, или отчаявшееся. И, конечно, никогда такие отношения не назывались любовью. Страсть, влечение в лучшем случае. Но не любовь.

Бунин принципиально переосмысливает эту "схему". Для него чувство, внезапно возникающее между случайными попутчиками на пароходе, оказывается столь же бесценным, как и любовь. Причем именно любовь и есть это пьянящее, самозабвенное, внезапно возникающее чувство, вызывающее ассоциацию с солнечным ударом. Он убежден в этом. "Скоро выйдет, - писал он своему знакомому, /.../ рассказ "Солнечный удар", где я опять, как в романе "Митина любовь", в "Деле корнета Елагина", в "Иде", - говорю о любви".

Трактовка Буниным темы любви связана с его представлением об Эросе как могучей стихийной силе - основной форме проявления космической жизни. Она трагедийна в своей основе, т.к. переворачивает человека, резко меняет течение его жизни. Многое сближает в этом отношении Бунина с Тютчевым, который тоже считал, что любовь не столько вносит гармонию в человеческое существование, сколько проявляет "хаос", таящийся в нем. Но если Тютчева все же привлекал "союз души с душой родной", выливающийся в конечном счете в роковой поединок, если в его стихах мы видим неповторимые индивидуальности, которые изначально, даже стремясь к этому, не в состоянии принести друг другу счастье, то Бунина не волнует союз душ, скорее его потрясает союз тел, рождающий в свою очередь особое понимание жизни и другого человека, чувство неистребимой памяти, которое и делает жизнь осмысленной, а в человеке проявляет его индивидуальность.

Можно сказать, что весь рассказ "Солнечный удар", выросший, как признавался сам писатель, из одного мысленного "представления о выходе на палубу /.../ из света в мрак летней ночи на Волге", посвящен описанию этого погружения во тьму, которое переживает поручик, потерявший свою случайную возлюбленную. Это погружение во мрак, почти "умопомрачение", происходит на фоне нестерпимо душного солнечного дня, наполняющего все вокруг пронизывающим зноем. Обжигающими ощущениями буквально переполнены все описания: номер, где проводят ночь случайные попутчики, "горячо накален за день солнцем". И следующий день начинается с "солнечного, жаркого утра". И позже "все вокруг было залито жарким, пламенным /.../ солнцем". И даже к вечеру в комнатах распространяется жар от нагретых железных крыш, ветер поднимает белую густую пыль огромная река блестит под солнцем, даль воды и неба ослепительно сияет. А после вынужденных скитаний по городу погоны и пуговицы кителя поручика "так нажгло, что к ним нельзя было прикоснуться. Околыш картуза был внутри мокрый от пота, лицо пылало...".

Солнечность, слепящая белизна этих страниц должны напоминать читателям о настигшем героев рассказа "солнечном ударе". Это одновременно и безмерное, острейшее счастье, но это все же удар, хотя и "солнечный", т.е. болезненное, сумеречное состояние, потеря рассудка. Поэтому если вначале эпитет "солнечный" соседствует с эпитетом "счастливый", то потом на страницах рассказа возникнет "радостное, но здесь как будто бесцельное солнце".

Бунин очень осторожно раскрывает неоднозначный смысл своего произведения. Он не дает участникам кратковременного романа сразу понять, что с ними произошло. Первой слова о каком-то "затмении", "солнечном ударе" произносит героиня. Позже он в недоумении повторит их: "В самом деле, точно какой-то "солнечный удар". Но она еще говорит об этом не задумываясь, больше обеспокоенная тем, чтобы сразу прекратить отношения, так как ей может быть "неприятно" их продолжение. Если поручик поедет опять вместе с ней, "все будет испорчено", предполагает она. При этом героиня неоднократно повторяет, что подобного с ней никогда не происходило, что случившееся – для нее самой непонятно, непостижимо, уникально. Но поручик как бы мимо ушей пропускает ее слова (потом он, правда, со слезами на глазах, может быть, только для того, чтобы воскресить ее интонацию, повторит их), он легко соглашается с нею, легко довозит ее до пристани, легко и беззаботно возвращается в номер, где только что они были вдвоем.

А вот теперь-то и начинается главное действие, потому что вся история сближения этих двоих людей была только экспозицией, только подготовкой к тому потрясению, которое свершилось в душе поручика и в которое он сразу не может поверить. Сначала речь идет об странном ощущении пустоты комнаты, которое его поразило, когда он вернулся. Бунин смело сталкивает в предложениях антонимы, чтобы заострить это впечатление: "Номер без нее показался каким-то совсем другим, чем был при ней. Он был еще полон ею - и пуст. /.../ Еще пахло ее хорошим английским одеколоном, еще стояла на подносе ее недопитая чашка, а ее уже не было". И в дальнейшем этот контраст - присутствия человека в душе, в памяти и его реального отсутствия в окружающем пространстве - будет усиливаться с каждым мгновением. Нарастает в душе поручика ощущение дикости, неестественности, неправдоподобности произошедшего, нестерпимость боли от потери. Боли такой, что от нее надо во что бы то ни стало спасаться. Но спасения нет ни в чем. И каждое действие только приближает к мысли, что ему не "избавиться от этой внезапной, неожиданной любви" никаким способом, что вечно будут преследовать его воспоминания о пережитом, "о запахе ее загара и холстинкового платья", о "живом, простом и веселом звуке ее голоса".

Когда-то Ф.Тютчев умолял:

О, господи, дай жгучего страданья

И мертвенность души моей рассей:

Ты взял ее, но муку вспоминанья,

Живую муку мне оставь по ней.

Героям Бунина не надо заклинать: "мука вспоминанья" всегда при них. Писатель великолепно рисует то страшное чувство одиночества, отторжения от других людей, какое испытал поручик, пронзенный любовью. и увидеть в ее измене мужу порыв к свободе и протест против гнета вообще Достоевский считал, что такое чувство может испытывать человек, совершивший страшное преступление. Таков его Раскольников. Но какое преступление совершил поручик? Только то, что он оказался поражен "слишком большой любовью, слишком большим счастьем"!? Однако именно это сразу же выделило его из массы обыкновенных людей, живущих обыденной, ничем не примечательной жизнью. Бунин специально выхватывает из этой массы отдельные человеческие фигуры, чтобы прояснить эту мысль. Вот у подъезда гостиницы остановился извозчик и просто, беспечно, равнодушно, спокойно сидя на козлах, курит цигарку, а другой извозчик, отвозящий поручика на пристань, весело говорит что-то. Вот бабы и мужики на базаре энергично зазывают покупателей, нахваливая свой товар, а с фотографий смотрят на поручика довольные новобрачные, хорошенькая девица в заломленном картузе, и какой-то военный с великолепными бакенбардами, в украшенном орденами мундире. И в соборе церковный хор поет "громко, весело, решительно".

Конечно, веселье, беззаботность и счастье окружающих увидены глазами героя, и, наверное, это не совсем так. Но в том-то и дело, что отныне он видит мир именно таким, проникаясь к людям, не "ударенным" любовью, "мучительной завистью" - ведь они действительно не испытывают той нестерпимой муки, то неимоверного страдания, которое не дает ему ни минуты покоя. Отсюда его резкие, какие-то конвульсивные движения, жесты, порывистые действия: "быстро встал", "торопливо пошел", "в ужасе остановился", "стал напряженно смотреть". Писатель особое внимание уделяет именно жестам персонажа, его мимике, его взглядам (так в поле его зрения неоднократно попадает неубранная постель, возможно еще хранящее тепло их тел). Важны также его впечатления от бытия, ощущения, произнесенные вслух самые элементарные, но потому и ударные фразы. Только изредка получает читатель возможность узнать о его мыслях. Так выстраивается бунинский психологический анализ - одновременно и тайный, и явный, какой-то "сверхнаглядный".

Кульминацией рассказа можно считать фразу: "Все было хорошо, во всем было безмерное счастье, великая радость; даже в этом зное и во всех базарных запахах, во всем этом незнакомом городишке и в этой старой уездной гостинице была она, эта радость, а вместе с тем сердце просто разрывалось на части". Известно даже, что в одной из редакций рассказа было сказано, что у поручика "зрела упорная мысль о самоубийстве". Так прочерчивается водораздел между прошлым и настоящим. Отныне существует он, "глубоко несчастный" и некие они, другие, счастливые и довольные. И Бунин согласен с тем, что "дико, страшно все будничное, обычное" сердцу, которое посетила великая любовь - то, "новое... странное, непонятное чувство", которое этот ничем не примечательный человек "даже предположить в себе не мог". И свою избранницу мысленно герой обрекает в дальнейшем на "одинокую жизнь", хотя прекрасно знает, что у нее есть муж и дочь. Но муж и дочь присутствуют в измерении "обычной жизни", как в "обычной жизни" остались простые, незатейливые радости. Поэтому для него после расставания весь мир вокруг превращается в пустыню (недаром в одной из фраз рассказа – совсем по другому поводу – упоминается Сахара). "Улица была совершенно пуста. Дома были все одинаковые, белые, двухэтажные, купеческие, и казалось, что в них нет ни души". В номере веет зноем "светоносного (а значит, бесцветного, ослепляющего! - М.М.) и совершенно теперь опустевшего, безмолвного... мира". Этот "безмолвный волжский мир" приходит на смену "безмерному волжскому простору", в котором растворилась, навеки исчезла она, любимая, единственная. Этот мотив исчезновения и одновременно присутствия в мире человеческого существа, живущего в людской памяти, очень напоминает интонацию бунинского рассказа "Легкое дыхание" о сумбурной и неправедной жизни юной гимназистки Оли Мещерской, обладавшей этим самым необъяснимым "легким дыханием" и погибшей от руки своего любовника. Он заканчивается такими строчками: "Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре".

В полном соответствии с контрастом единичного существования человека-песчинки (такое определение напрашивается само собой!) и беспредельного мира возникает столь значимое для концепции жизни Бунина столкновение времен: теперешнего, настоящего, даже сиюминутного времени и вечности, в которую перерастает ВРЕМЯ БЕЗ НЕЕ. Слово никогда начинает звучать рефреном: "он уже никогда не увидит ее", "никогда уже не скажет" ей, что за чувство поселилось в нем. Хочется написать: "Отныне вся моя жизнь навеки, до гроба ваша...", но не можешь ей отослать телеграмму, т.к. неизвестны имя и фамилия; готов хоть завтра умереть, чтобы сегодня провести вместе день и доказать свою любовь, но ее невозможно вернуть... Сначала поручику кажется невыносимым прожить без нее лишь бесконечный, но единичный день в забытом богом пыльном городишке. Потом этот день обернется мукой "ненужности всей дальнейшей жизни без нее".

Рассказ имеет по сути кольцевую композицию. В самом его начале слышен удар о причал приставшего парохода и в конце слышны те же самые звуки. Между ними пролегли сутки. Одни сутки. Но они в представлении героя и автора отделены друг от друга по меньшей мере десятью годами (эта цифра дважды повторяется в рассказе - после всего случившегося, после осознания своей потери поручик чувствует себя "постаревшим на десять лет"!), а на самом деле вечность. Вновь едет на пароходе уже другой человек, постигнувший какие-то самые важные вещи на земле, приобщившийся к ее тайнам.

Поразительно в этом рассказе ощущение вещности, материальности происходящего. Действительно, может создаться впечатление, что такой рассказ мог написать человек, только реально переживший нечто подобное, запомнивший и одинокую шпильку, забытую возлюбленной на ночном столике, и сладость первого поцелуя, от которого перехватило дыхание. (Ведь единственные слова, которые "от себя" произносит автор рассказа, – это слова о том, что они "много лет вспоминали эту потом эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой". Герои же, которым не суждено более увидеть друг друга, не могут знать, что будет происходить с ними в той "жизни", которая возникнет за пределами повествования, что они будут чувствовать впоследствии. Об этом дано знать только автор!) Бунин резко возражал против отождествления со своими героями. "Никогда моих собственных романов я не рассказывал...и "Митина любовь", и "Солнечный удар" - все это плоды воображения", - возмущался он. Скорее, в Приморских Альпах, в 1925 году, когда писался этот рассказ, мерещилась ему сияющая Волга, ее желтые отмели, встречные плоты и розовый пароход, плывущий по ней. Все то, что уже не суждено было ему увидеть вовеки!

В сугубо "плотной", материальной манере повествования (недаром кто-то из критиков назвал выходящее из под его пера "парчовой прозой") выразилось именно мировоззрение писателя, жаждущего через память, через прикосновение к предмету, через оставленный кем-то след (когда-то посетив Ближний Восток, он радовался, что увидел в каком-то подземелье "живой и четкий след ступни", оставленный пять тысяч лет назад), противостоять разрушительному действию времени, одержать победу над забвением, а значит, и над смертью. Именно память в представлении писателя делает человека подобным Богу: "Я человек: как бог, я обречен // Познать тоску всех стран и всех времен". Человек в художественном мире Бунина, узнавший любовь, может считать себя божеством, которому открываются новые, неизвестные чувства – доброта, душевная щедрость, благородство. Писатель говорит о таинственности токов, что пробегают между людьми, связывая их в нерасторжимое целое, но при этом настойчиво напоминает о непредсказуемости результатов наших поступков, о том "хаосе", который скрывается под благопристойным существованием, о трепетной осторожности, которую требует хрупкая организация человеческая жизнь.

Бунинское творчество, особенно в преддверии катаклизма 1917 года и эмиграции, пронизано чувство катастрофизма, подстерегающего и пассажиров "Атлантиды", и беззаветно преданных друг друга возлюбленных, которых, тем не менее, разводят жизненные обстоятельства. Но не менее громко будет звучать в нем гимн любви и радости жизни, которые могут быть доступны людям, чье сердце не состарилось, чья душа открыта творчеству. Но и в этой радости, и в этой любви, и в самозабвении творчества Бунин видел опасность страстной привязанности к жизни, которая иногда может быть настолько сильна, что его герои выбирают смерть, предпочитая острой боли наслаждения вечное забвение.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru

«Случайная» любовь в рассказе И.А. Бунина «Солнечный удар»

Во многих бунинских рассказах любовь полностью захватывает человека, захватывает все его помыслы и силы. И чтобы она не исчезла и не иссякла, нужно расстаться навсегда. Автор настойчиво и неизменно утверждает: брак способен лишь опошлить любовь.

Его герои жаждут любви и, опаленные ею, гибнут. Любовь у писателя недолго живет, она как короткая, яркая и ослепительная вспышка, до глубины пронизывающая души влюбленных, в конце концов, приводит к трагедии - самоубийству, гибели, небытию.

Всю жизнь человек пытается найти ответ на вопрос: «Что такое любовь? Солнечный удар, томление духа или благодать?»

В тысяча девятьсот двадцать пятом году в приморских Альпах Бунин написал рассказ «Солнечный удар».

Если в «Легком дыхании» Бунин повествует нам о несбывшейся любви, о мечте, которая зовется любовью, то в «Солнечном ударе» он рассказывает нам о драме людей, познавших подлинную, слишком счастливую любовь (случайно, вдруг!), которая писателем сравнивается с «солнечным ударом».

В этом произведении, в отличие от произведений раннего творчества писателя, любовь взаимна, но все же трагична! Сюжет очень прост. На пароходе случайно встречаются он и она, подогретые вином, теплотой ночи и романтическим настроением. Герои, сойдя с парохода, проводят ночь в гостинице, а утром расстаются. Вот и все.

Но за весьма простым и банальным сюжетом скрывается конфликт героев самих с собою.

Начнем с героини. Как и во многих других своих рассказах, писатель скрывает ее имя. Причем, ее имя не знаем не только мы, читатели, но и тот человек, поручик, которому она отдала себя полностью. Почему она не называет себя? Неужели же она боится того, что поручик станет ее искать, преследовать, что он поедет в ее город, где остался ее муж и трехлетняя дочь? Нет, дело не в этом. Эта романтичная натура убеждена, что любовь будет лишена загадочности, тайны, если она откроет свое имя.

Но возникает и другой вопрос: любит ли она или она просто ищет любовное приключение? И мы уже в самом начале рассказа убеждаемся: любит! Любит страстно, неистово! И эта любовь ее ослепляет словно солнечный удар.

«Поручик пробормотал:

- Сойдем…

- Куда? - спросила она удивленно.

- На этой пристани.

- Зачем?

Он промолчал. Она опять приложила тыл руки к горячей щеке.

- Сумасшествие…

- Сойдем, - повторил он тупо. - Умоляю вас…

- Ах, да делайте, как хотите, - сказала она, отворачиваясь».

Она даже не сопротивляется своему чувству. Она просто не в силах ему сопротивляться, ведь оно - как солнечный удар , от которого заболевает человек и часто даже не в силах сам справиться с этой болезнью.

А на следующее утро, словно оправившись после болезни, она признается: «Если поедем вместе, все будет испорчено. Мне это будет очень неприятно. Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли обо мне подумать. Никогда ничего даже подобного на то, что случилось, со мной не было, да и не будет больше. На меня точно затмение нашло… Или, вернее, мы оба получили что-то вроде солнечного удара».

В этой небольшой реплике раскрывается вся героиня. «Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли обо мне подумать». А о чем мог подумать поручик? О том, что она падшая женщина? Но о не мог так о ней думать, потому что полюбил ее, потому что его тоже настиг солнечный удар. Да и даже если бы она была из разряда тех женщин, которых называют падшими, ему было бы все равно. Он готов был ехать за ней на край света.

Далее она признается: «Никогда ничего даже подобного на то, что случилось, со мной не было, да и не будет больше». Теперь мы не сомневаемся: это честная и порядочная женщина. Просто она не в силах была противостоять этой любви, так неожиданно обрушевшейся ей на голову и ранившей прямо в сердце. «На меня точно затмение нашло…»

Но тогда почему бы ей не поехать вместе с поручиком? Почему она так резко порывает со своей любовью? Ответ на этот вопрос в этом небольшом по объему рассказе мы находим дальше, когда, не найдя себе места от горя, поручик вспоминает: «Не могу же я, не могу же я ни с того ни с сего приехать в этот город, где ее муж, где ее трехлетняя девочка, вообще вся ее семья и вся ее обычная жизнь!» Вот в чем разгадка! Ведь она не просто женщина, она еще и жена и мать - прежде всего, мать! Долг для нее - долг жены, долг матери, - превыше всего, в том числе и любви, даже если такая любовь будет вечной. А то, что она будет вечной, мы не сомневаемся. Несмотря на то, что автор нам не говорит о мучительных переживаниях героини.

Перед нами происходит смена настроения мужчины. Сначала поручику становится тоскливо, сердце сжимается «нежностью». Он пытается скрыть своё смятение. Потом происходит своеобразный диалог с самим собой, он старается засмеяться, пожать плечами, закурить, отогнать печальные мысли и… не может. Он постоянно находит предметы, напоминающие незнакомку: «шпильку для волос, смятую постель», «недопитую чашку»; он чувствует запах её духов. Так рождается мука, тоска. От лёгкости и беззаботности не остаётся и следа!

При мысли о невозможности вновь встретить эту женщину «он почувствовал такую боль и ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяния». Автор убеждает читателя в серьезности чувств, переживаемого героем рассказа. Поручик ощущает себя «страшно несчастным в этом городе».

«Куда идти? Что делать?» - потерянно думает он.

Бунин хотел показать, какая пропасть легла между прошлым и настоящим. “Номер без нее показался каким-то совсем другим, чем был при ней. Он был ещё полон ею - и пуст. Это было странно! Еще пахло ее хорошим английским одеколоном, еще стояла на подносе ее недопитая чашка, а ее уже не было…” Нужно было поручику чем-нибудь занять, отвлечь себя, куда-нибудь идти, и он бродит по городу, пытаясь спастись от наваждения, не понимая, что с ним всё-таки происходит. “Сердце его поражено слишком большой любовью, слишком большим счастьем” . Мимолётная любовь явилась для поручика потрясением, она психологически изменила его.

«Да что же это такое со мной? И что в ней особенного и что, собственно, случилось? В самом деле, точно какой-то солнечный удар!»

Глубина духовного прозрения героя ясно выражена в финальной фразе рассказа: «Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет». Как объяснить то, что случилось с ним? Может быть, герой соприкоснулся с тем великим чувством, которое люди называют любовью, и ощущение невозможности потери привело его к осознанию трагичности бытия?

Женщина и мужчина, живя уже другой жизнью, постоянно вспоминают эти минуты счастья: «… много лет потом вспоминали эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой”. Они как бы оказались пожизненно в плену своих воспоминаний.

Как мы видим, любовь оставляет в судьбах бунинских героев незаживающие раны: мучения любящей души, горечь потерь, сладкую боль воспоминаний. И время не властно над ней!

Тема любви – ведущая тема в творчестве И.А. Бунина. Его трактовка этого чувства оригинальна, она отличается от привычного, классического понимания. По Бунину, любовь – это всегда вспышка, «мимолетное виденье», которое не имеет будущего, но без которого жизнь не имеет смысла.

Любовь – это самое сильное потрясение в жизни человека. Это чувство приносит не только и не столько счастье человеку. Почти всегда оно окрашено трагическими и роковыми тонами, в итоге делает людей несчастными, оставляет одинокими. Но на момент этой «роковой вспышки» человеческая жизнь приобретает высший смысл, раскрашивается всеми красками. Никогда человек так тонко и глубоко не чувствует этот мир и эту жизнь, как в момент любви.

Для определения этого чувства сам Бунин подобрал яркие метафоры, ставшие названиями его рассказов, - «темные аллеи», «легкое дыхание», «солнечный удар». Рассказ «Солнечный удар» очень ярко отражает бунинское понимание любви. Герои этого произведения – мужчина и женщина. И это для писателя самое главное. В рассказе не даются даже их имена. Упоминаются лишь отдельные детали: герой – поручик, героиня – замужняя женщина, имеющая мужа и ребенка.

Портрет героини более важен. Она объект любви, объект всепоглощающей страсти. Важно заметить, что плотская сторона любви очень важна и значима для Бунина. Писатель подчеркивает, что у героини было загорелое тело, ведь она только что отдыхала в Анапе. Эта женщина похожа на ребенка: она мала ростом, ее «рука, маленькая и сильная, пахла загаром». Героиня легка в общении, «свежа, как в семнадцать лет». Все эти описания никак не передают нам внутреннего содержания этой женщины. Оно не столь важно ни для героя, ни для писателя. Важно то, какое чувство вызывает эта женщина в герое.

Поручик и прекрасная незнакомка провели вместе всего лишь ночь. Героиня из Анапы возвращалась домой, и ее случайным попутчиком оказался главный герой рассказа. Бунин не описывает нам знакомство героев, зарождение их страсти. Рассказ начинается в тот момент, когда герои уже увлечены друг другом: «После обеда вышли из ярко и горячо освещенной столовой на палубу и остановились у поручней». И чувство этих людей также накалено и «горячо освещено».

Поручик уговаривает свою спутницу сойти на берег в первом попавшемся им по дороге городе. Важно, что героиня очень легко соглашается. Она вообще легче относится к сложившейся ситуации. Недаром Бунин не показывает ее чувства, зато мы становимся свидетелями всепоглощающей страсти героя, его насыщенной внутренней жизни в эти несколько часов.

После проведенной ночи герои расстаются. Мы видим, что у «прекрасной незнакомки» очень легкое отношение ко всему произошедшему. Она «по-прежнему была проста, весела и – уже рассудительна». Героиня и говорит, что такого больше не повторится, потому что она замужем. Этот мимолетный роман совершенно неожидан для нее, он случился только благодаря «солнечному удару»: «на меня точно затмение нашло…».

Но мы видим довольно будничное отношение героини ко всему произошедшему. Мне кажется, что эта женщина не будет долго думать о смысле этого мимолетного романа, не будет испытывать сильных эмоций. Особенно заметно это становится в контрасте с чувствами героя.

Нельзя спокойно читать описание эмоций поручика. Вначале ему передалось легкое отношение к этой связи. Но после возвращения в пустой, уже бездушный номер, «сердце поручика сжалось»: «- Странное приключение! - сказал он вслух, смеясь и чувствуя, что на глаза его навертываются слезы. – «Даю вам честное слово, что я совсем не то, что вы могли подумать...» И уже уехала... Нелепая женщина!»

На протяжении всей второй части рассказа мы наблюдаем все увеличивающиеся душевные муки героя. Он не смог смотреть на еще неубранную, но уже пустую постель, ему были невыносимы звуки жизни города, людские голоса. Город, в котором жила «прекрасная незнакомка», стал казаться поручику каким-то особенным, заповедным. Мысль о возможности никогда больше не увидеть эту женщину оказалась невыносимой: «И он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяние».

Важно заметить, что воспоминания героя носят физический характер. Он помнил запах тела и платья героини, звук ее голоса, тепло ее кожи, «чувство только что испытанных наслаждений всей ее женской прелестью…» Поэтому и страдания поручика выходят на какой-то физический уровень. Герой испытывает практически физическую боль от воспоминаний и осознания невосполнимой потери. Забыться не помогала даже выпитая водка. Боль героя настолько сильна, что он не может нормально идти, а идет, «спотыкаясь, цепляясь шпорой за шпору»: «Он лежал, подложив руки под затылок, и пристально глядел в пространство перед собой. Потом стиснул зубы, закрыл веки, чувствуя, как по щекам катятся из-под них слезы, - и, наконец, заснул, а когда снова открыл глаза, за занавесками уже красновато желтело вечернее солнце».

Короткая фраза, завершающая рассказ, подводит итог всему произошедшему: «Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет».

Любовь, случившаяся между героями рассказа, подобна солнечному удару. Я думаю, что у этого чувства не было будущего. Спустя время прекрасная незнакомка превратилась бы в рядовую женщину, любовь потеряла свою остроту под гнетом быта.

В страсти этих людей было что-то болезненное, как есть много больного в солнечном ударе. Как от переизбытка солнца случается несчастье, так и от очень сильных и насыщенных чувств остается ощущение сильной душевной и физической боли, незаживающей раны. Но в этом, по Бунину, и состоит прелесть любви.