Одной из новаторских и интересных тем в литературе 60-х годов была тема лагерей и сталинских репрессий.

Одним из первых произведений, написанных на эту тему стали «Колымские рассказы» В. Шаламова. В. Шаламов - писатель непростой творческой судьбы и его работы далеко неанглийские сказки . Он сам прошел через лагерные застенки. Свой творческий путь он начинал как поэт, а в конце 50-х-60-е годы он обратился к прозе. В его рассказах с достаточной степенью откровенности передан лагерный быт, с которым писатель был знаком не понаслышке. В своих рассказов он умел дать яркие зарисовки тех лет, показать образы не только зэков, но и их охранников, начальников лагерей, где ему пришлось сидеть. В этих рассказах воссозданы страшные лагерные ситуации - голода, дистрофии, унижения людей озверелыми уголовниками. В «Колымских рассказах» исследуются коллизии, в которых узник «доплывает» до прострации, до порога небытия.

Но главное в его рассказах - это не только передача атмосферы ужаса и страха, но и изображение людей, которые в то время сумели сохранить в себе лучшие человеческие качества, готовность прийти на помощь, ощущение того, что ты не только винтик в огромной машине подавления, а прежде всего человек, в душе которого живет надежда.

Представителем мемуарного направления «лагерной прозы» был А. Жигулин. Повесть Жигулина «Черные камни» - произведение сложное, неоднозначное. Это документально-художественное повествование о деятельности КПМ (Коммунистической партии молодежи), в которую входили тридцать мальчишек, в романтическом порыве объединившиеся для сознательной борьбы с обожествлением Сталина.

Она построена как воспоминания автора о своей молодости. Поэтому в отличие от произведений других авторов в ней много так называемой «приблатненной романтики». Но в то же время Жигулин сумел точно передать ощущение той эпохи. С документальной достоверностью писатель пишет о том, как зарождалась организация, как проводилось следствие. Писатель очень наглядно обрисовал проведение допросов: «Следствие вообще велось подло... Подло велись и записи в протоколах допросов. Полагалось записывать слово в слово - как отвечает обвиняемый. Но следователи неизменно придавали нашим ответам совсем иную окраску. Например, если я говорил: «Коммунистическая партия молодежи», - следователь записывал: «Антисоветская организация КПМ». Если я говорил: «собрание», - следователь писал «сборище». Жигулин как бы предупреждает, что главной задачей режима было «проникнуть в мысль», еще даже не родившуюся, проникнуть и задушить ее до колыбели. Отсюда заблаговременная жестокость самонастраивающейся системы. За игру в организацию, игру полудетскую, но смертельно опасную для обеих сторон (о чем обе стороны знали) - десять лет тюремно-лагерного кошмара. Так функционирует тоталитарная система.

Еще одним ярким произведением на эту тему стала повесть «Верный Руслан» Г. Владимова. Это произведение написано по следам и от имени собаки, специально обученной, натасканной на то, чтобы водить под конвоем заключенных, «делать выборку» из той же толпы и настигать за сотни верст рискнувших на побег сумасшедших. Собака как собака. Доброе, умное, любящее человека больше, чем сам человек любит своих сородичей и самого себя существо, предназначенное велениями судьбы, условиями рождения и воспитания, выпавшей на долю ему лагерной цивилизации нести обязанности охранника, и если понадобится, палача.

В повести у Руслана одна производственная забота, ради которой он и живет: это, чтобы соблюдался порядок, элементарный порядок, и арестанты сохраняли бы установленный строй. Но в то же время, автор подчеркивает, что он слишком добр по природе (смел, но не агрессивен), умен, рассудителен, самолюбив, в лучшем смысле этого слова, он на все готов ради хозяина, пусть даже и умереть.

Но основное содержание повести Владимирова как раз и заключается в том, чтобы показать: в случае чего, а случай этот представился и совпадает с нашей эпохой, все лучшие возможности и способности не только собаки, а человека. Самые святые намерения перекладываются, сами того не ведая, с добра на зло, с правды на обман, с преданности человеку на умение заворачивать человека, брать за руку, за ногу, брать за глотку, рискуя, если потребуется, и собственной головой, и превращать глупую кучу по наименованию «люди», «народ» в гармонический этап арестантов - в строй.

Несомненным классиков «лагерной прозы» является А. Солженицын. Его произведения на эту тему появились на исходе оттепели, первым из которых была повесть «Один день Ивана Денисовича». Первоначально повесть даже и называлась на лагерном языке: «Щ-854.(Один день зэка)». В небольшом «времени-пространстве» повести сочетаются многие человеческие судьбы. Это прежде всего кавторанг, Иван Денисович и кинорежиссер Цезарь Маркович. Время (один день) как бы вливается в пространство лагеря, в нем писатель сфокусировал все проблемы своего времени, всю сущность лагерной системы. Теме ГУЛАГА он посвятил также свои романы «В круге первом», «Раковый корпус» и большое документально-художественное исследование «Архипелаг ГУЛАГ», в котором предложил свою концепцию и периодизацию развернувшегося в стране после революции террора. Эта книга основана не только на личных впечатлениях автора, но и на многочисленных документах и письмах-воспоминаниях самих заключенных.

ЛАГЕРНАЯ ПРОЗА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА

1. Проблемно-тематическая специфика произведений, объединённых термином «лагерная проза». Её место в русской литературе второй половины ХХ века.

«Лагерная проза» - литературные произведения, созданные бывшими узниками мест заключения. Она порождена напряженным духовным стремлением осмыслить итоги катастрофических событий, совершившихся в стране на протяжении ХХ столетия. Отсюда и тот нравственно-философский потенциал, который заключен в книгах бывших узников ГУЛАГа И. Солоневича, Б. Ширяева, О. Волкова, А. Солженицына, В. Шаламова, А. Жигулина, Л. Бородина и др., чей личный творческий опыт позволил им не только запечатлеть ужас гулаговских застенков, но и затронуть «вечные» проблемы человеческого существования.

Естественно, что в своих творческих исканиях представители «лагерной прозы» не могли пройти мимо художественно-философского опыта Достоевского, автора «Записок из Мертвого дома». Не случайно в книгах А. Солженицына, в рассказах В. Шаламова, в повестях Л. Бородина и др. мы постоянно встречаемся с реминисценциями из Достоевского, ссылками на его «Записки из Мертвого дома», которые оказываются отправной точкой отсчета в художественном исчислении. В своих размышлениях о человеческой душе, о борьбе добра и зла в ней эти прозаики приходят к тем же выводам, к каким приходил их великий предшественник, утверждавший, что зло таится в человечестве глубже, чем предполагают социалисты.

Первые лагерные вещи явились на свет в разреженной атмосфере неведения о жизни Архипелага. Информация о тюрьмах и зонах была заблокирована в закрытых отделах архивов и библиотек.

Значение «лагерной прозы» определяется тем, что она позволяет глубже осознать процессы, происходящие в современной действительности. Знакомство с «лагерной прозой» убеждает, как неисчерпаемы психологические глубины человека, способного не только на духовный взлет, но и на разнообразные формы морального падения. При всем эстетическом разнообразии и стилевой разноплановости «лагерная проза» пронизана мыслью, что в кровавых событиях ХХ в. виновен и сам человек, оказавшийся не столь совершенным.

2. Мемуарно-биографические книги Е.С. Гинзбург «Крутой маршрут» (1967), А.В. Жигулина «Чёрные камни» (1988), О.В. Волкова «Погружение во тьму» (1957-1979). «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына – главная книга на эту тему.

Мемуарно-биографические книги, всегда тяготевшие к историческому жанру, приобретают особое значение. «Крутой маршрут» Е. Гинзбург, «Черные камни» А Жигулина, «Погружение во тьму О. Волкова написаны людьми, попавшими в сталинскую мясорубку. Оказавшись в лагерях по навету, пережив ужасающие страдания и унижения, эти авторы выплеснули на страницы книг всю боль своих измученных душ, тяжелую обиду на вопиющую несправедливость, и их произведение приобрели звучания подлинных, исторически достоверных документов.

"Крутой маршрут" (1965) Е.С. Гинзбург - интереснейший показательный документ эпохи и в то же время страстный, очень субъективный монолог женщины, интеллигента, мыслящего человека. В этой книге обнаруживается попытка осмыслить причины трагедии, которая стряслась с ней и ее товарищами по несчастью, веру в конечное торжество справедливости и в то же время наивность многих суждений, рожденную представлениями ее времени.

Книга Е.С.Гинзбург - драматическое повествование о восемнадцати годах тюрем, лагерей и ссылок, потрясающее своей беспощадной правдивостью и вызывающее глубочайшее уважение к силе человеческого духа, который не сломили страшные испытания.

Нельзя не увидеть, как бьется в книге мысль автора в поисках ответа на вопросы, волнующие общественность в 50-60-е гг.: кто виноват? Как и почему произошли события, связанные с эпохой культа личности? Где гарантии, что это не повторится? Но четкого ответа в книге нет. Не случайно в книге четко определена исходная позиция автора "Крутого маршрута" и весьма туманно изложены взгляды автора на одном из завершающих этапов ее пути: "...я считала своим долгом дописать все до конца... чтобы раскрылась внутренняя душевная эволюция героини, путь превращения наивной коммунистической идеалистки в человека, основательно вкусившего от древа познания добра и зла..."

«Чёрные камни» (1988) А.В. Жигулин считал главной книгой своей жизни.

Ещё в застойные годы он прочитал в самиздате произведения Александра Солженицына и Варлама Шаламова и был поражён их содержательной глубиной и художественной мощью. Естественно, он не мог пройти мимо жизненного и философского опыта Ф.М. Достоевского, которому тоже пришлось провести годы «во глубине сибирских руд».

Попав на Колыму, Жигулин стал заинтересованно изучать лагерный фольклор: блатные (а по существу, народные) песни, анекдоты, шутки, «переводы» отдельных слов, произнесённых на «фене».
Всё это он записывал в особую тетрадку, которую у него изъяли при освобождении в 1954 году. Собирание словарей русского языка на протяжении всей жизни было увлечением поэта, они занимали значительное место в его домашней библиотеке.

Сразу после освобождения Жигулин, по собственным словам, «не умевший толком писать ни стихи, ни прозу», с присущей ему аккуратностью и вниманием к деталям зафиксировал в своём дневнике воспоминания о наиболее важных событиях, относящихся к периоду КПМ и тюремно-лагерной одиссеи. Спустя 30 лет эти записи очень пригодились ему в работе над «Чёрными камнями».

«Писать в небольших записных книжках Анатолий начал с 1954 г., когда его привезли с Колымы в один из воронежских лагерей в связи с пересмотром дела молодёжной антисталинской организации, – вспоминала Ирина Жигулина.– Первые две записные книжки (№1 и №2) написаны карандашом. Первая почти вся посвящена поэзии. Он восстанавливает первые строчки стихов, написанных в тюрьме во время долгого следствия 1949-1950 гг., в лагере (без объяснения, что это за строчки). Тексты из осторожности не записывались. Он жадно пытается писать новые стихи, делает вольные переводы из Горация, размышляет о поэзии, о жизни, но ни слова – о лагерном прошлом…

Записная книжка №2 – как пульсирующее обнажённое сердце. Он уже откровенно пишет о своих мучительных ощущениях, сомнениях. Делает записи о Колыме и о военном детстве.

Своим «Архипелагом ГУЛАГ» А.И. Солженицын сделал самый решительный шаг по пути синтеза искусства и истории. Не случайно он дал своей книге такое жанровое обозначение - «опыт художественного исследования». И именно эта книга, несмотря на ее «судорожность и недоработанность» (что автор объяснял гонениями, которым он тогда подвергался), произвела самое сильное впечатление на читающее общество как в Советском Союзе, так и за рубежом.

Самым главным источником потрясения был тот фактический материал, который представил Солженицын на основании 227 свидетельств бывших узников ГУЛАГа, бесед с разными людьми, собственных изысканий и своей биографии. В годы «оттепели» кое-что о массовых репрессиях в «период культа личности» стало известно, кое-что бродило в слухах и молве. Но то, что сделал Солженицын, оглушило читателей 1970-х годов. Он первым дал систематический обзор преступлений правящего режима против своего народа: тут и история всех волн массовых репрессий, начинаяс 1921 года (концлагеря для семей крестьян во время Тамбовского восстания) и кончая 1948-м (высылкой причерноморских греков); тут и история самых громких политических процессов, начиная с 1918 года и вплоть до судилищ 1937-1938 годов; тут и обозрение всех разновидностей карательных учреждений, созданных советской властью, всех «островов» и «портов» ГУЛАГа; тут и длиннейший список строек, выполненных рабским трудом арестантов «с первой пятилетки по хрущевские времена»; тут и жуткая классификация приемов сламывания воли и личности арестанта во время следствия.

Эта книга окончательно развеяла иллюзии насчет так называемых «преимуществ реального социализма». Она показала всему миру, что тот режим, который пришел к власти в результате октябрьского переворота, был изначально преступен.

Что на совести этого режима - уничтожение десятков миллионов

советских людей, т.е. геноцид собственного народа. Все, названное выше, конечно же, относится к сфере исторического знания. Но то эмоциональное впечатление, которое вызывали представленные в «Архипелаге» реальные факты и документальные материалы, рождало, как цепную реакцию, эффект эстетический - ценностное отношение читателя. Нельзя не учитывать и того, что отдельные факты, приводимые Солженицыным, это, можно сказать, готовые образы, перед ними меркнет фантазия самого изобретательного беллетриста - настолько они ошеломляющи сами по себе, настолько емки по своей обобщающей силе. Эти факты, к тому же, изложены пластическим словом Солженицына-художника и эмоционально окрашены его нескрываемым чувством. А из сплава жизненного материала и раскаленного чувства автора-исследователя возникает определенная поэтика.

Солженицын в своем исследовании советской карательной системы во главу угла ставит «человеческое измерение». Главное, на чем сосредоточено внимание автора: что ГУЛАГ делает с человеческой душой? Есть ли у человека возможность сопротивляться этой бездушной махине? Из семи частей в «Архипелаге» только одна небольшая по объему часть непосредственно посвящена обозначенной проблеме - это часть четвертая, которая называется «Дуща и колючая проволока». Но в ситуации «душа и колючая проволока» представлены автором рассказанные во всех других частях судьбы сотен людей, прошедших через «канализационные трубы» ГУЛАГа. Солженицын показывает, как целенаправленно и беспощадно ГУЛАГ растлевал душу отдельного человека, как системе удавалось добиваться растления миллионов («массовой паршой душ» называет автор эту эпидемию) и в чем это растление проявлялось (страх, ложь, скрытность, жестокость, стукачество, а главное - рабская психология).

В сущности, воспоминания Автора о своих постыдных поступках и о своих прежних политических убеждениях носят характер покаяния. И с этого начинается процесс его духовного восхождения. Солженицын отмечает основные ступени, по которым поднимается душа узника ГУЛАГа: тут и уроки интеллектуального самостоянья, извлекаемые из общения с умными людьми, с которыми его свела тюремная доля, тут и трезвое осознание несоизмеримости своей собственной беды с эпическим разливом трагедии миллионов жертв тирании. И наконец, это близкое к религиозной идее великомученичества благодарное чувство к своему узилищу.

3. Тема репрессий в романах А.Н. Рыбакова «Дети Арбата», «35-й и другие годы» (1988-1989).

В своем романе "Дети Арбата" (1966-1983) А.Рыбаков пытается постигнуть внутреннюю жизнь "человека с тигриными глазами" - Сталина. Писатель уверен, что диктатор исказил основные идеи Ленина, предал дело создателя партии. Проявилось это в Свертывании НЭПа, в насильственной коллективизации, в пестовании гигантского бюрократического аппарата, в культивировании вождизма, в подмене "социалистической демократии совсем другим режимом". Сталин "еще тогда, в молодости...понял, что демократия в России - это лишь свобода для развязывания грубых сил. Грубые инстинкты можно подавить только сильной властью, такая власть называется диктатурой". Во имя "социалистического рая" на земле нужно, по мысли Сталина, безжалостно расправляться с политическими противниками. "Смерть решает все проблемы. Нет человека и нет проблем". Власть должна опираться на страх. "Страх надо поддерживать любыми средствами, теория непотухающей классовой борьбы дает для этого все возможности. Если при этом погибнет несколько миллионов человек, история простит это товарищу Сталину".

Тема сталинских репрессий - важнейшая в романе "Дети Арбата". Книга воссоздает события 1933-1934 годов: ХУП съезд партии, подготовку покушения на С.М.Кирова, яростную борьбу за власть различных сил в партии и стране, многочисленные аресты невинных людей, повседневный быт политических заключенных. Интересна полная абсурдность поводов для ареста: Борис Соловейчик отбывает ссылку за неправильную пунктуацию в лозунге, сын белоэмигранта Игорь расплачивается за свою комсомольскую наивность, типографский наборщик Ивашкин сослан за пустяковую опечатку в газете, повар районной столовой наказан за наличие в меню блюда под названием "щи ленивые", Саша Панкратов осужден за предложение изучать в институте бухгалтерию и выпуск стенгазеты... Конечно же, все эти нелепые обвинения не являются случайными. Они помогают насаждать в народе страх, покорность. А страх рождается тогда, когда нет уверенности в собственной безопасности.

Рыбаков показывает в своем романе, что система страха держится на молчаливом непротивлении злу многих людей. Вот описание незаконного исключения из партии заместителя директора института Криворучко: "Стараясь не глядеть на Криворучко, члены бюро проголосовали за исключение его из партии". Все понимают, что совершается подлость, но никто не протестует.

В романе "Дети Арбата" встречаются образы кровавых палачей, работников НКВД, верных исполнителей воли Сталина. Перед нами предстают реальные исторические фигуры (Ягода, Вышинский, Ежов, Поскребышев) и фигуры вымышленные (Юрий Шарок, Баулин, Дьяксв, Баранов). Довольно подробно описывается восхождение к высотам власти "тихого человека с фиалковыми глазами" - Ежова: работа в 1927 году в ЦК, руководящий пост в Казахстане, умелое проведение сталинской кадровой политики. Страшно то, что фактический руководитель НКВД "свободен от всякого нравственного тормоза, от этических условностей". Под стать шефу НКВД и следователь Дьяков, который верит "не в действительную виновность людей, а в общую версию виновности". Понятно, что суть следствия сводится к тому, чтобы "общую версию...умело применить к данному лицу и создать версию конкретную". Подследственный для Дьякова - всего лишь единица, необходимая для протокола. Протокол же нужен для вынесения приговора. Внутренне близок Дьякову подлец и предатель Юрий Шарок. Путь в "органы" лежит через отречение от родного брата, от Лены Будягиной и Саши Панкратова. Именно в НКВД молодой карьерист ощущает себя в безопасности: "Там его никто не тронет, они сами всех трогают". В Юрии Шароке в полной мере проявляются задатки приспособленца и изощренного палача. Подобные качества быстро находят себе применение в НКВД. "Юра сразу привился в новых условиях, подошел этому учреждению..." В "Детях Арбата" показан еще один тип палача - уполномоченный НКВД Баранов. Именно на совести этого "толстого человека с сытым казенным лицом" лежит смерть ссыльного Карцева...

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ СВЕРДЛОВСКОЙ
ОБЛАСТИ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ
УЧРЕЖДЕНИЕ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ
«СВЕРДЛОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ МУЗЫКАЛЬНО-ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ
КОЛЛЕДЖ»

ПОРТФОЛИО (ПРОЕКТНАЯ ПАПКА)

«Лагерная» проза А. Солженицына

«Архипелаг ГУЛАГ», романы «В круге первом», «Раковый корпус».

Семестровый экзамен Одп.02 Литература

Сапожникова Екатерина Анатольевна

Специальность 44.02.02

«ПРЕПОДАВАНИЕ В НАЧАЛЬНЫХ КЛАССАХ»

Группа № 14,

Руководитель:

преподаватель высшей категории

Сорокожердьева Елена Александровна

Введение……………………………………………………………………….5
Биография А.И. Солженицына……………………………………………….6
1. «Архипелаг ГУЛАГ»…………………………………………………....7-9
2. «В круге первом»……………………………………………………..10-12
3. «Раковый корпус»…………………………………………………….13-15 Заключение………………………………………………………………..…16
Список используемой литературы…………………………………………17

Паспорт проекта

Название проекта	«Лагерная» проза А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», романы «В круге первом», «Раковый корпус».
Дисциплина, в рамках которой проводится работа по проекту и смежные с ней дисциплины	Литература
Тип проекта	Исследовательский, лингвостилистический
Цель проекта	Изучение и анализ «лагерной» прозы: «Архипелаг ГУЛАГ», романов «В круге первом», «Раковый корпус» А.И. Солженицына
Гипотеза проекта	Нравственная проблема Человека в тоталитарном государстве по произведениям А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом», «Раковый корпус»
Задачи исследования	1. Изучить биографию писателя А. Солженицына 2. Проанализировать «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом», «Раковый корпус». 3. Раскрыть нравственные проблемы в произведениях А.И. Солженицына
Этапы работы над проектом	Подготовительный: изучение биографии автора, чтение произведений: «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом», «Раковый корпус». Знакомство с историей создания произведений, идеями таких открытых романов. Основной: Анализ произведений. Знакомство литературно-критическим материалом для более полного погружения в данную тему Заключительный : Создание проекта, презентации и постера, защита проекта, самоанализ результата
Вопросы проекта	1. Почему А. Солженицын захотел рассказать людям всю правду тоталитарного режима? 2. Важно ли знать такие произведения в наше временя? 3. Какие нравственные проблемы А. Солженицын поднимает в своих произведениях? 4. Сохранили ли люди (участники этих событий) свои человеческие качества и нет? И почему?
Предполагаемые продукты проекта	Проектная папка, презентация и постер
Необходимое оборудование и ресурсы	Компьютер, проектор, презентация

Введение

Творчество А. И. Солженицына — это целая эпоха. Его произведения — это документальные свидетельства трагических фактов советского времени. Он писал о том, о чем боялись писать многие в тот период: о действительности тоталитарного режима, о том, чего стоила народу стройка «светлого будущего» и таким ли уж светлым оно обещало быть. В своих произведениях А.И. Солженицын поднимает важные проблемы, актуальные во все времена: проблему личности в тоталитарном государстве, проблему совести и нравственности. Романы «В круге первом», «Раковый корпус» и проза «Архипелаг ГУЛАГ» не были исключением.

Самый страшный момент в жизни писателя начался в тот момент, когда врачи ему сказали, что у него рак, и что осталось ему жить меньше месяца. В близости смерти, в ожидании своей участи А. И. Солженицын видел возможность постановки самых важных, последних вопросов человеческого существования. Прежде всего — о смысле жизни. Болезнь не считается с социальным статусом, ей безразличны идейные убеждения, она страшна своей внезапностью и тем, что делает всех равными перед смертью. Но А. И. Солженицын не умер, несмотря на запущенную злокачественную опухоль, и считал, что “возвращенная ему жизнь с тех пор имеет вложенную цель”. После выписки из Ташкентского онкологического диспансера в 1955 году А. И. Солженицын задумал написать повесть о людях, стоящих на пороге смерти, об их последних мыслях, действиях. Реализована идея была только почти через десять лет. Так и был создан роман “Раковый корпус”.

В романе «В круге первом» Одной из важных тем является проблема нравственного выбора человека. Этот роман претерпел не одну редакцию. Произведение долгое время не могло быть опубликовано в силу специфики своего содержания. В нем отразилась вся изнанка жизни до 1953 г. Только во времена «оттепели» Солженицын предпринял попытку опубликовать роман, подредактировав его (изменил сюжет). И только в 1968 г. писатель все вернул на свои места.

«Архипелаг ГУЛАГ». Эта книга не просто описывает жизнь в тюрьмах во время не лучших годов для России, а и еще в ней проводится анализ «эпохи культа личности». Главный смыл или поучение в этом произведении заключается в правде. Писатель предлагает читателям правду о том, что происходило в Советском Союзе во время сталинского правления. Великий А. И. Солженицын писал, что в его творении нет вымышленных историй, все, что написано в его книге является правдой.

Биография А.И. Солженицына

Александр Исаевич Солженицын (1918-2008) – российский писатель, историк, политический деятель. Родился 11 декабря 1918 года в городе Кисловодск. Отец Александра погиб еще до появления сына на свет. Бедствующая семья в 1924 году переехала в Ростов-на-Дону, где Александр пошел в школу.

Увлекшись литературой, он после окончания школы, однако, поступил на физико-математический факультет Ростовского университета. Занятие точными науками не отвлекало от литературных упражнений. 1941 год в биографии Александра Исаевича Солженицына ознаменован окончанием университета (причем, с отличием). За год до этого он женился на Решетковской. В 1939 Александр поступил в институт философии, литературы и истории Москвы, но из-за войны прервал обучение.

Биография Солженицына насквозь пропитана интересом к истории своей страны. С началом войны, не смотря на слабое здоровье, стремился на фронт. После призвания и года службы, был отправлен в Костромское военное училище, где получил звание лейтенанта. Александр Солженицын с 1943 года был командиром батареи звуковой разведки. За военные заслуги награжден двумя почетными орденами, позже стал старшим лейтенантом, затем капитаном. В тот период в биографии Александра Исаевича Солженицына были написаны многие литературные произведения (в частности – дневники).

Он критически относился к политике Сталина, в своих письмах к другу Виткевичу осуждал искаженное толкование ленинизма. За это был арестован, осужден на 8 лет пребывания в лагерях. За годы осуждения в биографии Александра Солженицына была проведена кропотливая работа над произведениями «Люби революцию», «В круге первом», «Один день Ивана Денисовича», «Знают истину танки». За год до освобождения (в 1953) у Солженицына обнаружили рак. После его отправили в ссылку в Южный Казахстан. В 1956 году писателя освободили, он поселился во Владимирской области. Там встретил бывшую жену, которая развелась с ним до освобождения, и снова заключил брак.

Публикации Солженицына, пропитанные злостью к ошибкам партии, всегда обильно критиковались. За свою политическую позицию автору пришлось платить много раз. Его произведения запрещали. А из-за романа «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына снова арестовали и изгнали. Трудная судьба великого писателя оборвалась 3 августа 2008 года в результате сердечной недостаточности.

«Архипелаг ГУЛАГ»

1967

Архипелаг ГУЛаг — это система лагерей, раскинувшаяся по всей стране. «Аборигенами» этого архипелага становились люди, прошедшие через арест и неправый суд. Людей арестовывали, в основном, по ночам, и полураздетых, растерянных, не понимающих своей вины, бросали в страшную мясорубку лагерей. Писатель Александр Солженицын был одним из таких. К обвинению в «контре» его привели письма, которые он слал с фронта своим друзьям и родственникам. В них нередко присутствовала скрытая критика Сталина, которого Александр Солженицын называл «паханом». Советская контрразведка арестовала Солженицына. В итоге он потерял чин капитана, получил 8 лет исправительных работ без права на возвращение из ссылки. Именно он решил приоткрыть завесу над частью сталинской карательной системы, написав бессмертную книгу «Архипелаг ГУЛАГ».

Основой всех арестов служила Пятьдесят Восьмая статья, состоящая из четырнадцати пунктов, со сроками заключения 10, 15, 20 и 25 лет и очень многим законопослушным гражданам РСФСР испортила жизнь. Десять лет давали только детям. Целью следствия по 58-ой было не доказать вину, а сломить волю человека. Для этого широко применялись пытки, которые ограничивались только фантазией следователя. Протоколы следствия составлялись так, что арестованный невольно тянул за собой других. Прошёл через такое следствие и Александр Солженицын. Чтобы не навредить другим, он подписал обвинительное заключение, обрекающее на десятилетнее заключение и вечную ссылку.

История Архипелага началась в 1917 году с объявленного Лениным «Красного террора». Это событие стало «истоком», от которого лагеря наполнились «реками» невинно осуждённых. С приходом к власти Сталина грянули громкие процессы. За громкими процессами скрывалось множество негласных дел, пополняющих Архипелаг. Кроме того, арестовывалось множество «врагов народа», в ссылку попадали целые национальности, а раскулаченных крестьян ссылали деревнями. Война не остановила эти потоки, напротив, они усилились за счёт обрусевших немцев, распространителей слухов и людей, побывавших в плену или тылу. После войны к ним добавились эмигранты и настоящие предатели — власовцы и казаки-красновцы.

Самый первый «остров» Архипелага возник в 1923 году на месте Соловецкого монастыря. Затем появились ТОНы (тюрьмы особого назначения). Люди попадали на Архипелаг разными способами: в вагон, пароходах и пешими этапами. В тюрьмы арестованных доставляли в «воронках» (фургончики чёрного цвета.). Роль портов Архипелага играли пересылки, временные лагеря, состоящие из палаток, землянок, бараков или участков земли под открытым небом. Солженицын побывал на пересылке Красная Пресня в 1945 году. Эмигранты, крестьяне и «малые народы» перевозили красными эшелонами. Чаще всего такие эшелоны останавливались на пустом месте, посреди степи или тайги, и осуждённые сами строили лагерь. Особо важные заключённые, в основном учёные, перевозились спецконвоем. Так перевозили и Солженицына. Он назвался ядерным физиком, и после Красной Пресни его перевезли в Бутырки.

Закон о принудительных работах был принят Лениным в 1918 году. С тех пор «аборигенов» ГУЛага использовали как бесплатную рабочую силу. Исправительно-трудовые лагеря были объединены в ГУМЗак (Главное Управление Мест Заключения), после которого и родился ГУЛаг (Главное Управление Лагерей). Самыми страшными местами Архипелага были СЛОНы — Северные Лагеря Особого Назначения.

Еще тяжелее стало заключённым после введения пятилеток. Первая пятилетка положила начало «великим стройкам». Магистрали, железные дороги и каналы заключённые строили голыми руками, без техники и денег. Люди работали по 12−14 часов в сутки, лишённые нормальной еды и тёплой одежды. Эти стройки унесли тысячи жизней. Без побегов не обходилось, однако бежать «в пустоту», не надеясь на помощь, было практически невозможно. Население, живущее вне лагерей, практически не знало, что происходит за колючей проволокой. Кроме того, за поимку сбежавших из лагеря неплохо платили.

К 1937 году Архипелаг разросся на всю страну. Лагеря для 58-ой появились в Сибири, на Дальнем востоке и в Средней Азии. Каждым лагерем управляли два начальника: один руководил производством, другой — рабочей силой. Жизнь «аборигена» состояла из голода, холода и бесконечной работы. Основной работой для заключённых служил лесоповал, который в годы войны называли «сухим расстрелом». Зеки жили в палатках или землянках, где невозможно было высушить мокрую одежду. Эти жилища часто обыскивали, а людей внезапно переводили на другие работы. В таких условиях заключённые очень быстро превращались в «доходяг». Лагерная санчасть в жизни заключённых практически не участвовала. Так, в Буреполомском лагере в феврале каждую ночь умирало 12 человек, а их вещи опять шли в дело. Женщины-заключённые переносили тюрьму легче, чем мужчины, а в лагерях умирали быстрее. Самых красивых брало себе лагерное начальство и «придурки», остальные шли на общие работы. Если женщина беременела, её оправляли в специальный лагпункт. Мать, закончившая кормить грудью, отправлялась назад в лагерь, а ребёнок попадал в детский дом. В 1946 году были созданы женские лагеря, а женский лесоповал отменён. Сидели в лагерях и «малолетки», дети до 12 лет. Для них тоже существовали отдельные колонии. Ещё одним «персонажем» лагерей был лагерный «придурок», человек, который сумел получить лёгкую работу и тёплое, сытое местечко. В основном, они и выживали. К 1950 году лагеря наполнились «врагами народа».. Советский народ вообще ничего не знал, на этом и стоял ГУЛаг. Некоторые заключенные, однако, сохраняли верность партии и Сталину до последнего. Именно из таких ортодоксов получались стукачи или сексоты — глаза и уши ЧК-КГБ. Пытались завербовать и Солженицына. Он подписал обязательство, но доносительством не занимался. Человек, доживший до конца срока, на волю попадал редко. Чаще всего он становился «повторником». Заключённым оставалось только бежать.

На лагерях Сталин не остановился. 17 апреля 1943 года он ввёл каторгу и виселицу.. Осуждались на каторгу и женщины. В основном, каторжанами становились предатели: полицаи, «немецкие подстилки», но раньше они тоже были советскими людьми. Разница между лагерем и каторгой стала исчезать к 1946 году. В 1948 году был создан некий сплав лагеря и каторги — Особые Лагеря. В них сидела вся 58-ая. Заключенных называли по номерам и давали самую тяжёлую работу. Солженицыну достался особый лагерь Степной, затем — Экибастузский. Каждого «туземца» Архипелага после окончания срока ждала ссылка. До 1930 года это был «минус»: освобождённому можно было выбирать место жительства, за исключением некоторых городов. После 1930 года ссылка стала отдельным видом изоляции, а с 1948 она стала прослойкой между зоной и остальным миром. Каждый ссыльный в любой момент мог снова оказаться в лагере. Некоторым сразу давали срок в виде ссылки — в основном, раскулаченным крестьянам и малым нациям. Солженицын оканчивал свой срок в Кок-Терекском районе Казахстана. Ссылку с 58-ой начали снимать только после XX съезда. Освобождение тоже трудно было пережить. Человек менялся, становился чужим для своих близких, и должен был скрывать своё прошлое от друзей и сослуживцев.

История Особых лагерей продолжилась и после смерти Сталина. В 1954 году они слились, но не исчезли. После освобождения Солженицын начал получать письма от современных «туземцев» Архипелага, которые убедили его: ГУЛаг будет существовать, пока существует создавшая его система.

«В круге первом»

1958

Двадцать четвёртого декабря 1949 г. в пятом часу вечера государственный советник второго ранга Иннокентий Володин почти бегом сбежал с лестницы Министерства иностранных дел, выскочил на улицу, взял такси, промчался по центральным московским улицам, вышел на Арбате, зашёл в телефонную будку у кинотеатра «Художественный» и набрал номер американского посольства. Выпускник Высшей школы, способный молодой человек, сын известного отца, погибшего в гражданскую войну (отец был из тех, что разгонял Учредительное собрание), зять прокурора по спецделам, Володин принадлежал к высшим слоям советского общества. Однако природная порядочность, помноженная на знания и интеллект, не позволяла Иннокентию полностью мириться с порядком, существующим на одной шестой части суши.

Окончательно открыла ему глаза поездка в деревню, к дяде, который рассказал Иннокентию и о том, какие насилия над здравым смыслом и человечностью позволяло себе государство рабочих и крестьян. В разговоре с дядей Иннокентий обсуждал и проблему атомной бомбы: как страшно, если она появится у СССР. Спустя некоторое время Иннокентий узнал, что советская разведка украла у американских учёных чертежи атомной бомбы. Именно об этом Володин пытался сообщить по телефону в американское посольство. Насколько ему поверили и насколько его звонок помог делу мира, Иннокентий, увы, не узнал.

Звонок, разумеется, был записан советскими спецслужбами и произвёл эффект именно что разорвавшейся бомбы. Государственная измена! Страшно докладывать Сталину о государственной измене. Опасно произносить при Сталине само слово «телефон». Дело в том, что ещё в январе прошлого года Сталин поручил разработать особую телефонную связь: особо качественную, чтобы было слышно, как будто люди говорят в одной комнате, и особо надёжную, чтобы её нельзя было подслушать. Работу поручили подмосковному научному спецобъекту, но задание оказалось сложным, все сроки прошли, а дело двигается еле-еле. И очень некстати возник ещё этот коварный звонок в чужое посольство. Арестовали четырёх подозреваемых у метро «Сокольники», но всем ясно, что они тут совсем ни при чем. Круг подозреваемых в МИДе невелик — пять-семь человек, но всех арестовать нельзя. Нужно опознать голос звонившего. Возникает идея эту задачу поручить тому же подмосковному спецобъекту.

Объект Марфино — так называемая шарашка. Род тюрьмы, в которой собран со всех островков ГУЛАГа цвет науки и инженерии для решения важных и секретных технических и научных задач. Шарашки удобны всем. Государству. Здесь слава и деньги никому не грозят, одному полстакана сметаны и другому полстакана сметаны. Все работают. шарашка — лучшая из тюрем, первый и самый мягкий круг ада, почти рай: тепло, хорошо кормят, не надо работать на страшных каторгах. Кроме того, мужчины, надёжно оторванные от семей, от всего мира, от каких бы то ни было судьбостроительных проблем, могут предаваться свободным или относительно свободным диалогам. Дух мужской дружбы и философии парит под парусным сводом потолка. Может быть, это и есть то блаженство, которое тщетно пытались определить все философы древности.

Филолог-германист Лев Григорьевич Рубин был на фронте майором «отдела по разложению войск противника». Из лагерей военнопленных он выбирал тех, кто был согласен вернуться домой, чтобы сотрудничать с русскими. Рубин не только воевал с Германией, не только знал Германию, но и любил Германию. После январского наступления 1945-го он позволил себе усомниться в лозунге «кровь за кровь и смерть за смерть» и оказался за решёткой. Судьба привела его в шарашку. Личная трагедия не сломила веры Рубина в будущее торжество коммунистической идеи и в гениальность ленинского проекта. Рубин и в заточении продолжал считать, что красное дело побеждает, а невинные люди в тюрьме — только неизбежный побочный эффект великого исторического движения. Именно на эту тему Рубин вёл тяжёлые споры с товарищами по шарашке. И оставался верен себе. В шарашке Рубин занимается «звуковидами», проблемой поисков индивидуальных особенностей речи, запечатлённой графическим образом. Именно Рубину и предлагают сличать голоса подозреваемых в измене с голосом человека, совершившего предательский звонок. Рубин берётся за задание с огромным энтузиазмом. Во-первых, он преисполнен ненавистью к человеку, который хотел помешать Родине завладеть самым совершенным оружием. Во-вторых, эти исследования могут стать началом новой науки с огромными перспективами.

Проблему такого сотрудничества решают для себя и многие другие узники шарашки. Илларион Павлович Герасимович сел «за вредительство» в 30-м г., когда сажали всех инженеров. В 35-м г. вышел, к нему приехала невеста Наташа и стала его женой. Вернувшись в Ленинград,. Илларион стал могильщиком и выжил за счёт чужих смертей. Ещё до окончания блокады его посадили за намерение изменить Родине. Теперь, на одном из свиданий, Наташа взмолилась, чтобы он выполнил какое-нибудь сверхважное задание, тогда получится скостили срок. Ждать ещё три года, она уволена с работы как жена врага, и нет уже у неё сил... Через некоторое время Герасимовичу представляется счастливая возможность: сделать ночной фотоаппарат для дверных косяков, чтобы снимал всякого входящего-выходящего. Сделает: досрочное освобождение. Но он ответил все же: «Сажать людей в тюрьму — не по моей специальности! Довольно, что нас посадили...»

Рассчитывает на досрочное освобождение и друг-враг Рубина по диспутам Сологдин. Он разрабатывает втайне от коллег особую модель шифратора, проект которой почти уже готов положить на стол начальству. Он проходит первую экспертизу и получает «добро». Путь к свободе открыт. Но Сологдин, не уверен в том, что надо сотрудничать с коммунистическими спецслужбами. После очередного разговора с Рубиным, закончившегося крупной ссорой между друзьями, он понимает, что даже лучшим из коммунистов нельзя доверять. Сологдин сжигает свой чертёж. Подполковник Яконов, уже доложивший об успехах наверх, приходит в неописуемый ужас. Хотя Сологдин и объясняет, что осознал ошибочность своих идей, подполковник ему не верит. Сологдин, сидевший уже дважды, понимает, что его ждёт третий срок. Сологдин уступает и берет обязательство сделать все через месяц.

Глеб Нержин, ещё один друг и собеседник Рубина и Сологдина, становится жертвой интриг, которые ведут внутри шарашки две конкурирующие лаборатории. Он отказывается перейти из одной лаборатории в другую. Гибнет дело многих лет: тайно записанный историко-философский труд. На этап, куда теперь отправят Нержина, его взять нельзя. Гибнет любовь: в последнее время Нержин испытывает нежные чувства к вольной лаборантке Симочке, которая отвечает взаимностью. Симочка ни разу в жизни не имела отношения с мужчиной. Но Нержин неожиданно получает свидание с женой, с которой не виделся очень давно. И решает отказаться от Симочки.

Усилия Рубина приносят свои плоды: круг подозреваемых в измене сузился до двух человек. В этот момент, поняв, что его стараниями в ад ГУЛАГа идёт невинный, Рубин почувствовал страшную усталость. Он вспомнил и о своих болезнях, и о своём сроке, и о тяжёлой судьбе революции. Иннокентия Володина арестовали за несколько дней до отлёта в заграничную командировку — в ту самую Америку.

Многие герои романа поставлены перед проблемой нравственного выбора. Так, Нержин, Сологдин, Герасимович предпочитают вернуться в лагерь,-но не предать свои убеждения. Они не поступаются своей совестью, хотя знают: впереди их ждет тяжелый труд, голод, возможно, смерть. Особенно интересен образ Иннокентия Володина, фактически центрального персонажа романа. Этот благополучный молодой человек, делающий блестящую карьеру дипломата, рискует всем, чтобы предотвратить передачу материалов, необходимых для создания атомной бомбы, советской разведке.

Таким образом, Солженицын показал, что в любых условиях, во все времена человек может оставаться человеком, может бороться против мощной системы, которая уничтожает личность и одерживать над ней нравственную победу.

«Раковый корпус»

1966

В “Раковом корпусе” на примере одной больничной палаты Солженицын изображает жизнь целого государства. Автору удается передать социально – психологическую ситуацию эпохи, ее своеобразие на таком малом, казалось бы, материале, как изображение жизни нескольких раковых больных, волею судьбы оказавшихся в одном больничном корпусе. Все герои – это не просто разные люди с разными характерами; каждый из них является носителем определенных типов сознания, порожденных эпохой тоталитаризма. Важно и то, что все герои предельно искренни в выражении своих чувств и отстаивании своих убеждений, так как находятся перед лицом смерти

Всех собрал этот страшный корпус — тринадцатый, раковый. Гонимых и гонителей, молчаливых и бодрых, работяг и стяжателей — всех собрал и обезличил, все они теперь только тяжелобольные, вырванные из привычной обстановки, отвергнутые и отвергнувшие все привычное и родное. Нет у них теперь ни дома другого, ни жизни другой. Они приходят сюда с болью, с сомнением — рак или нет, жить или умирать? Впрочем, о смерти не думает никто, её нет.

Олег Костоглотов, бывший зек, самостоятельно пришел к отрицанию постулатов официальной идеологии. Шулубин, русский интеллигент, участник Октябрьской революции, сдался, внешне приняв общественную мораль, и обрек себя на четверть века душевных терзаний. Русанов предстает как “мировождь” номенклатурного режима. Но, всегда четкко следуя линии партии, он зачастую пользуется данной ему властью в личных целях, путая их с общественными интересами. Убеждения этих героев уже вполне сформировались и неоднократно проверяются в ходе дискуссий.

Остальные герои в основном являются представителями пассивного большинства, принявшего официальную мораль, но они либо равнодушны к ней, либо отстаивают ее не так рьяно. Все произведение представляет собой некий диалог сознании, отражающий почти весь спектр жизненных представлений, характерных для эпохи. Внешнее благополучие системы не означает, что она лишена внутренних противоречий. Именно в этом диалоге автор видит потенциальную возможность излечения той раковой опухоли, которая поразила все общество.

У Рожденные одной эпохой, герои повести делают разный жизненный выбор. Правда, не все они осознают, что выбор уже сделан. Ефрем Поддуев, проживший жизнь так, как он хотел, понимает вдруг, обратившись к книгам Толстого, всю пустоту своего существования. Но это прозрение героя слишком запоздалое. В сущности, проблема выбора встает перед каждым человеком ежесекундно, но из множества вариантов решения лишь один верен, из всех жизненных дорог лишь одна по сердцу. Необходимость выбора осознает Демка, подросток на жизненном перепутье. В школе он впитал официальную идеологию, но в палате он ощутил ее неоднозначность, услышав весьма противоречивые, порой исключающие друг друга высказывания своих соседей. Столкновение позиций разных героев происходит в бесконечных спорах, затрагивающих как бытовые, так и бытийные проблемы.

Костоглотов – боец, он неутомим, он буквально набрасывается на своих противников, высказывая все то, что наболело за годы вынужденного молчания. Олег легко парирует любые возражения, так как его доводы выстраданы им самим, а мысли его оппонентов чаще всего внушены господствующей идеологией. Олег не принимает даже робкой попытки компромисса со стороны Русанова.... А Павел Николаевич и его единомышленники оказываются неспособны возразить Костоглотову, ибо они не готовы сами защищать свои убеждения. Это за них всегда делало государство.

Русанову не хватает аргументов: он привык сознавать собственную правоту, опираясь на поддержку системы и личную власть, а здесь все равны перед лицом неминуемой и близкой смерти и друг перед другом. Преимущество Костоглотова в этих спорах определяется еще и тем, что он говорит с позиции живого человека, а Русанов отстаивает точку зрения бездушной системы. Шулубин лишь изредка высказывает свои мысли, отстаивая идеи “нравственного социализма”. Именно к вопросу о нравственности существующего строя и стягиваются в конечном итоге все споры в палате. Из беседы Шулубина с Вадимом Зацырко, талантливым молодым ученым, мы узнаем, что, по мнению Вадима, наука ответственна лишь за создание материальных благ, а нравственный аспект ученого не должен волновать. Разговор Демки с Асей раскрывает сущность системы образования: с детства учеников приучают думать и действовать “как все”. Государство с помощью школы учит неискренности, прививает школьникам искаженные представления о морали и нравственности.

В уста Авиэтты, дочери Русанова, начинающей поэтессы, автор вкладывает официальные представления о задачах литературы: литература должна воплотить образ “счастливого завтра”, в котором реализуются все надежды сегодняшнего дня. Талант и писательское мастерство, естественно, не идут ни в какое сравнение с идеологическим требованием. Главное для писателя – отсутствие “идеологических вывихов”, поэтому литература становится ремеслом, обслуживающим примитивные вкусы масс. Идеология системы не предполагает создание нравственных ценностей, по которым тоскует Шулубин, предавший свои убеждения, но не разуверившийся в них. Он понимает, что система со смещенной шкалой жизненных ценностей нежизнеспособна. Твердолобая самоуверенность Русанова, глубокие сомнения Шулубина, непримиримость Костоглотова – разные уровни развития личности при тоталитаризме. Все эти жизненные позиции продиктованы условиями системы, которая таким образом не только формирует из людей железную опору для себя, но и создает условия для потенциального саморазрушения.

Все три героя – жертвы системы, так как она лишила Русанова способности самостоятельно мыслить, заставила Шулубина отказаться от своих убеждений, отняла свободу у Костоглотова. Всякий строй, угнетающий личность, уродует души всех своих подданных, даже тех, кто служит ему верой и правдой. 3. Таким образом, судьба человека, по мысли Солженицына, зависит от того выбора, который делает сам человек. Тоталитаризм существует не только благодаря тиранам, но и благодаря пассивному и равнодушному ко всему большинству, “толпе”. Только выбор истинных ценностей может привести к победе над этой чудовищной тоталитарной системой. И возможность для такого выбора есть у каждого.

Заключение

Солженицын уверен, что единственно эффективный способ борьбы со злом - нравственное совершенствование, духовный рост, кропотливое, старательное выковывание души, поиск той точки зрения, которая станет дороже самой жизни. Так, в ходе детального анализа типологии героев романа, представляющих собой различные типы русского национального характера, мы рассмотрели специфику постановки и решения автором и героями вечных вопросов бытия -проблем внешней и внутренней свободы, смысла жизни и морального выбора.

Основной темой творчества А. И. Солженицына является разоблачение тоталитарной системы, доказательство невозможности существования в ней человека. Но в то же время, именно в таких условиях, по мнению А. И. Солженицыну, наиболее ярко проявляется русский национальный характер. Народ сохраняет силу духа и нравственные идеалы - в этом его величие. В романах поднимаются проблемы патриотизма, взаимоотношений государства и личности. Нужно заметить, что герои Солженицына сочетают в себе предельный трагизм бытия и жизнелюбия, так же как в творчестве писателя сочетаются трагические мотивы и надежда на лучшую жизнь, на силу народного духа.

Список используемой литературы 4. Ранчин А.М. – Анализ «Архипелаг ГУЛАГ» А.И.Солженицына

Цель урока:

• познакомить учащихся с жизнью и творчеством В.Т. Шаламова и А.И. Солженицына;
• сравнивая и анализируя “Колымские рассказы” Шаламова и “Один день Ивана Денисовича” Солженицына, дать ответ на вопрос: “Что мог противопоставить человек…адской махине, перемалывающей его своими зубьями зла?”

Оборудование: выставка книг: В. Шаламов “Колымские рассказы”, А. Солженицын “ Архипелаг ГУЛАГ”, “Один день Ивана Денисовича”, О. Волков “ Погружение во тьму”, А. Жигулин “ Черные камни”.

Портреты: В.Т.Шаламов, А.И.Солженицын.

Иллюстрации: Р.Веденеев “Ангел этапа” 2007 г.

Подготовительная работа: разделение класса на группы, определение конкретных задач для каждой группы, выявление лидеров.

Группа историков: Историческая справка о политической ситуации в стране в 30-х г. ХХ века.

Группа биографов: Жизнь и творчество В.Т.Шаламова и А.И.Солженицына.

Группа исследователей творчества В.Т.Шаламова: Прочитать рассказы Шаламова “Ночью” и “Ягоды”. Рассмотреть отношение писателя к лагерной жизни.

Группа исследователей творчества А.И.Солженицына: Прочитать рассказ Солженицына “Один день Ивана Денисовича”. Рассмотреть отношение писателя к лагерной жизни.

Слово учителя: Лагерная тема в отечественной литературе представлена в таких произведениях, как О.Волкова ”Погружение во тьму”, А.Жигулина “Черные камни”, Н.Владимова “Верный Руслан” и др.Основоположниками же этой темы называют В.Т. Шаламова и А.И. Солженицына.

Прочитав “Колымские рассказы” Шаламова и “Один день Ивана Денисовича” Солженицына, хочется поговорить о трудном, тоталитарном времени в нашей стране. Во многих семьях, в деревне и в городе, среди интеллигенции, рабочих и крестьян были люди, на долгие годы отправленные на каторгу за свои политические убеждения, многие из них погибли от невыносимых условий существования.

Постоянно задаешь себе вопросы: почему это произошло в России? зачем это нужно было? кому это нужно было?

Историческая справка. (Учебник. История. ХХ в. Курс лекций под редакцией академика Академии гуманитарных наук России Личмана. Екатеринбург. 1995 г. стр.179 п.2. Государство и право).

В.Т.Шаламов и А.И. Солженицын - писатели, в полной мере испившие эту чашу.

Обратимся к их биографиям.

(Основные этапы жизни Шаламова и Солженицына)

Этот страшный опыт не оставлял писателей всю жизнь. На свете нет ничего более низкого, чем забыть эти преступления. Тоталитаризм - величайшая трагедия, какой не было в России по глубине и размерам. Люди должны об этом знать. Обязанность писателя - сказать правду о жизни.

Но, несмотря на одинаковую судьбу и общую тему, восприятие лагерного опыта у художников разное. Рассмотрим это на произведениях.

Главный труд Шаламова – “Колымские рассказы”, написанные в 1954 – 1973 г., составившие шесть циклов: “Колымские рассказы”, “Левый берег”, “Артист лопаты”, “Очерки преступного мира”, “Воскрешение лиственницы”, “Перчатка, или КР- 2”.

Проза Шаламова была издана в России только после его смерти, с 1987г.

- Каковы ваши первые впечатления после чтения “ Колымских рассказов”?

Рассказ “Ночью”. Один из учеников рассказывает его краткое содержание.

Учащиеся отмечают, что рассказ поражает обыденностью происходящего в нем: то, что совершают зэки, - против общепринятых нравственных норм, это крайнее кощунство, у них почти полностью утрачивается сознание, остается чисто животный инстинкт.

Прежде всего, это манера изложения: спокойная, замедленная. Будничное описание создает ощущение привычности смерти. Рассказ отличают краткость, точность, экономность языковых средств, сдержанная интонация, конкретность и в то же время емкость изложения. Конкретность повествованию придают натуралистические подробности:

“Багрецов негромко выругался. Он оцарапал палец, текла кровь. Он присыпал рану песком, вырвал клочок ваты из телогрейки, прижал – кровь не останавливалась.

Плохая свертываемость, - равнодушно сказал Глебов.

Ты врач, что ли? – спросил Багрецов, отсасывая кровь”. Это очень важная деталь. Она и авторский комментарий, который идет дальше, помогают понять, что лагерники теряли свое прошлое и ничего друг о друге не знали. Человек в лагере забывал, кто он, каков его возраст, он уже не думал о том, что ему будет лучше или хуже. Он был обречен, и это состояние определялось словом “ никогда”.

- Найдите психологические определения, которые раскрывают внутренний мир персонажей? (“ввалившиеся, блестящие глаза” Багрецова, “ равнодушный” ответ Глебова, финальная “улыбка” Багрецова; обратить внимание на пейзаж как эмоциональный фон, на котором развертывается действие: “ синий свет взошедшей луны”, показывающий “каждый уступ, каждое дерево в особом, не дневном виде”.) Это еще более усиливает угнетающую обстановку.

- Как вы относитесь к описанному поступку героев рассказа?

Шаламов не дает прямую оценку своим героям. Он сдержан, ненавязчив. Только внимательное чтение рассказа (не случайно повествование начинается с голодного ужина двух зэков) позволяет уловить не осуждение автором жертв лагеря, которые могли первоначально показаться мародерами, а жалость и сочувствие к этим истощенным людям, пытающимся таким способом еще как-то продержаться.

Никто так не описал мук голода, как Шаламов. От постоянных физических мук начинается “ растление ума и сердца”, “расчеловечение человека”. “ Каждая минута лагерной жизни - отравленная минута”.

Рассказ “Ягоды”. Краткий пересказ.

Случай, произошедший на лагерном лесоповале, потрясает учеников. Расправлялись с заключенными все: начальство, “блатари”, конвоиры. Повод найти нетрудно: один из зэков, обессилев, на склоне горы падает в снег вместе с бревном, которое он уронил с плеча, задерживая тем самым общее движение бригады в заданном направлении. Конвоир Фадеев обзывает упавшего “ симулянтом”, “ фашистом, после чего бьет его сапогом в спину за то, что тот не может встать на ноги. Подошедший следом второй конвоир, Серошапка, обещает лежащему: “Завтра я тебя пристрелю собственноручно”. Наступает “завтра”. Бригада корчует пни на старой вырубке. Серошапка “развесил вешки... очертив запретную зону”. Во время перекура герой - рассказчик и другой заключенный (Рыбаков) собирают таежные ягоды (шиповник, бруснику, голубику). Рыбаков набирал ягоды в банку (за это ему повар даст хлеба), а рассказчик съедал их тут же, где они росли. Подбираясь к “ очарованным ягодам”, Рыбаков пересек границу запретной зоны и … был убит на месте. Поражает то, что по уставу положено произвести два выстрела: первый – предупредительный, а второй - на поражение. Серошапка сделал наоборот. Трагизм усиливается будничным звучанием фразы: “Баночка Рыбакова откатилась далеко, я успел подобрать ее и спрятать в карман. Может быть, мне дадут хлеба за эти ягоды…”

Оправдана ли кольцевая композиция рассказа?

Да. Конвоир Фадеев “ поставил приклад винтовки около моей головы”, в конце рассказа – конвоир Серошапка “ концом винтовки…задел мое плечо”. Прикосновение винтовки - выразительная деталь, указывающая на то, что заключенный в лагере постоянно находится под прицелом. Красноречива финальная фраза, которую с явной досадой произносит Серошапка, обращаясь к рассказчику: “ Тебя хотел…да ведь не сунулся, сволочь!”. (Следует понимать, что это лишь временная передышка - на сей раз обошлось).

Лагерь, по Шаламову, - это место, где происходит обесценивание человеческой жизни, где меняются все понятия о добре и зле.

Итак, страшнее “колымских кругов” ада ничего не было (в рассказах Шаламова царствует смерть), и потому восприятие этого художника трагично, пессимистично. Варлам Тихонович констатировал: “Лагерь был великой пробой нравственных сил человека, обыкновенной человеческой морали, и девяносто девять процентов людей этой пробы не выдержали”. И только немногие, наделенные особой духовной силой, сумели проявить великое терпение, мужество, стойкость. Яркий пример – сам автор, доказавший прежде всего самому себе, что он не сломался, не предал заложенные в нем с детства высокие нравственные принципы, сумел сохранить в себе человеческие качества, а значит, способность к сопротивлению против всего бесчеловечного, безнравственного.

Рассказ А.И.Солженицына “Один день Ивана Денисовича” читать легче – герой выживает, несмотря ни на что…

- Познакомимся с историей создания этого произведения. Инд. зад.

Вот как об этом писал сам автор: “Как это родилось? Просто был такой лагерный день, тяжелая работа, я таскал носилки с напарником и подумал, как можно описать весь лагерный мир – одним днем. Конечно, можно описать свои десять лет лагеря, а там всю историю лагерей, а достаточно в одном дне все собрать, как по осколочкам, достаточно описать только один день одного среднего, ничем не примечательного человека с утра и до вечера. И будет все”.

В 1961 г. А.И.Солженицын передал политически “смягченную” редакцию этого произведения в “Новый мир”, возглавляемый А.Т.Твардовским. Тогда рассказ назывался “Щ – 854(Один день одного зэка)” и был подписан “А.Рязанский”. Лагерная судьба героя, русского мужика, а также уровень литературного дарования автора произвели на Твардовского ошеломляющее впечатление, и он, опираясь на личную поддержку Н.С. Хрущева, добился публикации. При этом А.Т.Твардовский изменил название на “Один день Ивана Денисовича” и, вопреки воле автора, определил жанр этого произведения как повесть. В 1973 г. А.И.Солженицын восстановил искаженную редакцию текста и первоначальное жанровое определение (рассказ), однако новое название признал удачным.

Прототипами Ивана Шухова стали и реальный Иван Шухов, бывший солдат артиллерийской батареи А.Солженицына, и сам писатель, испытавший участь лагерного зэка, а также сотни и тысячи таких же несчастных жертв произвола и беззакония.

Обратимся к содержанию рассказа.

- Определяя общую тональность повествования, найдите эпитет к слову “день”.

“Почти счастливый день…” - думает об этом дне Иван Денисович Шухов в конце прожитого им дня.

- Перечитайте или перескажите эти “счастливые” события жизни героя в этот день. (“…в карцер не посадили, на Соцгородок бригаду не выгнали, в обед закосил кашу, бригадир хорошо закрыл процентовку, стену клал весело, с ножовкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И не заболел, перемогся”).

- Согласны ли вы с определением “счастливый”?

“Почти счастливый день” не принес особых неприятностей, в этом уже счастье.

Счастье как отсутствие несчастья в условиях, которые ты изменить не можешь.

Если такой день счастливый, то какой тогда несчастливый? В изображении обыденности происходящего, привычки к бесчеловечным условиям заключается обвинительная сила произведения Солженицына.

“Лагерь глазами мужика…” Инд. зад.

Лагерь – это особый мир со своими реалиями: зона, вышки, вертухаи на вышках, бараки, вагонка, колючая проволока, БУР, кондей с выводом, карцер, надзиратели, шмон, собаки, колонна, пайка, миска с баландой, черные бушлаты с номерами…

Лагерное начальство обеспечило себе безбедное существование, обратив узников в своих личных рабов. Они имеют звериное обличье. Таков начальник режима лейтенант Волковой, способный плеткой забить человека за малейшую провинность: “Вот бог шельму метит, фамильицу дал! – иначе, как волк, Волковой не смотрит. Темный да длинный, как волк, да насупленный – и носится быстро. Вынернет из-за барака…подкрадется сзади да хлесь плетью по шее: “Чего в строй не стал, падло? Как волной от него толпу шарахнет”. Таковы конвоиры, готовые расстрелять опоздавшего на перекличку “шпиона” - молдаванина, который заснул от усталости на рабочем месте.

Но, несмотря на страшные детали лагерной жизни, рассказ Солженицына оптимистичен по духу. Он доказывает, что и в последней степени унижения возможно сохранить в себе человека.

- Герой рассказа. Кто он, как попал в лагерь?

Главный герой рассказа – Иван Денисович Шухов – был осужден на десять лет по сфабрикованному делу: его обвинили в том, что он вернулся из плена с секретным немецким заданием, а какое оно было конкретно, так и не смог никто придумать. Шухова постигла та же участь, что и миллионы других людей, воевавших за Родину, но по окончании войны из пленников немецких лагерей оказались пленниками сталинских лагерей ГУЛАГа.

- Что помогает ему выжить?

К Гопчику, 16-летнему пареньку, осужденному за то, что носил в лес бендеровцам молоко, Шухов относится как к родному сыну. Наблюдая за ним, сравнивает его то с “белкой”, то с “ зайчишкой”, то с “козленком”.

Шухову, как и толстовскому Платону Каратаеву, незазорно “подработать”: “шить кому-нибудь из старой подкладки чехол на рукавички, богатому бригадиру подать сухие валенки прямо на койку, где кому подмести или поднести что-нибудь, или идти в столовую собирать миски со столов и сносить их горками в посудомойку”.

Иван Денисович приспосабливается к лагерной жизни с мужицкой смекалкой и умением. Он крепко запомнил слова первого бригадира, старого лагерного волка: “В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать”. Эти слова объясняют теорию выживания Шухова: не унижаться, не доносить, не жить за чужой счет, не причинять неудобств кому-либо, не осуждать никого: каждый выживает, как может.

Иван Денисович – крестьянин, простой русский мужик, кого называют природным, естественным человеком. Он всегда жил в лишениях и недостатке, поэтому ценит прежде всего непосредственную жизнь. Существование как процесс, удовлетворение первых простых потребностей: еды, сна, питья, тепла. (“Начал он есть. Сперва жижицу одну прямо пил. Как горячее пошло, разлилось по его телу – аж нутро его все трепыхается навстречу баланде. Хор-рошо! Вот он миг короткий, для которого живет зэк”. “Теперь вроде с обувью приналадилось: в октябре получил Шухов ботинки дюжие, твердоносые, с простором на две теплых портянки. С неделю как именинник все новенькими каблучками постукивал. А в декабре валенки подоспели – житуха, умирать не надо”).

Человеческое достоинство, равенство, свобода духа, по Солженицыну, устанавливаются в труде, в процессе работы. Труд сплачивает, очеловечивает зэков. Они шутят, веселятся, входят в азарт. Дело в том, что работает бригада. В лагере бригада – семья, бригадир – отец. (“Стояла ТЭЦ два месяца, как скелет серый. А вот пришла 104 бригада – и опять жизнь начинается”. “Бригадир в плечах здоров, да и образ у него широкий. Кого хошь в лагере обманывай, только Андрей Прокофьича не обманывай. И будешь жив”).

- Сравним отношение Шаламова и Солженицына к лагерному труду.

Сравнить отношение писателей к лагерному труду

В.Т. Шаламов. “Любовь капитана Толли” Работа в забойной бригаде на золоте : Мы вместе выходили на развод “без последнего”, так ярко и страшно называют такие разводы в лагерях. Надзиратели хватали людей, конвоир толкал их прикладом, сбивая, сгоняя толпу оборванцев с ледяной горы, спуская их вниз, кто не успел, опоздал - это и называлось “развод без последнего”, - того хватали за руки и за ноги, раскачивали и швыряли вниз по ледяной горе. Последнего, кто опоздал, кого сбросили с горы, привязывали к конским волокушам за ноги и волокли в забой на место работы. --- -Пальцы, намертво, навсегда обнявшие черенок лопаты или кайловище, - не разогнутся в один … день – на это нужно год или больше Место для лагерной зоны было выбрано с таким расчетом: возвращаться с работы приходилось в гору, карабкаясь по ступенькам, цепляясь за остатки оголенных, обломанных кустиков, ползти вверх. После рабочего дня в золотом забое, казалось бы, человек не найдет сил, чтобы ползти наверх. И все же - ползли. И - пусть через полчаса, час- приползали к воротам вахты, к зоне, к баракам, к жилищу. Двадцатилетние, тридцатилетние умирали один за другим Каждый день, каждый час, проведенный в забое, обещает только гибель, смерть. Вывод: “ В лагере работа убивает, ничего, кроме глубочайшего унижения для человека, в ней нет”.

А.И. Солженицын. “Один день…” Эпизод кладки стены на объекте : “Шухов видел только стену свою - от развязки слева, где кладка поднималась ступеньками выше пояса, и направо до угла. Он указал Сеньке, где тому снимать лед, и сам ретиво рубил его то обухом, то лезвием, так что брызги льда разлетались вокруг…Работу эту он правил лихо, но вовсе не думая. А думка его и глаза выучивали из- подо льда саму стену…обвыкал со стеной, как со своей. Вот тут - провалина, ее выровнять за один раз нельзя, придется ряда за три, всякий раз подбавляя раствора потолще. Вот тут наружу стена пузом выдалась - это спрямить ряда за два. И наметил он, куда ему и сколько шлакоблоков класть. И лишь подносчики шлакоблоков наверх влезли, он тут же Алешку заарканил: “Мне носи! Вот сюда клади! И сюда!”. Сенька лед докалывал, а Шухов уже схватил метелку из проволоки стальной, двумя руками схватил и туда-сюда, туда-сюда пошел ею стену драить, очищая верхний ряд шлакоблоков хоть не дочиста, но до легкой сединки снежной… Пошла работа! Два ряда как выложим да старые огрехи подровняем, так вовсе гладко пойдет. А сейчас - зорче смотреть! И погнал, и погнал наружный ряд к Сеньке навстречу. Подносчикам мигнул Шухов – раствор, раствор под руку перетаскивайте, живо! Такая пошла работа – недосуг носу утереть. Вывод: “От болезни работа – первое лекарство; вкалывай на совесть – одно спасение; бригада – семья”.

(Шаламов. Ключевые слова: “ Страшно, намертво, навсегда; хватали, толкали, раскачивали, швыряли, сбросили, привязывали, умирали; сбивая, сгоняя, спуская, карабкаясь, цепляясь; гибель, смерть”.)

(Солженицын. Ключевые слова: “ Видел…стену свою, рубил ретиво, работу эту правил лихо, пошла работа, гладко пойдет, зорче смотреть”.)

- Почему?

Может быть, потому что опыт лагерной жизни различен: Шаламов из 74 с половиной лет прожитой жизни 20 лет был узником ГУЛАГа (3 года в Приуралье и 17 лет на Колыме), поэтому восприятие этого художника более трагично, пессимистично.

Солженицын же ставил перед собой задачу: показать русский национальный характер в сложных жизненных обстоятельствах.

Итак, в отличие от В.Т.Шаламова, А.И.Солженицын, рассказывая о лагере и лагерниках, пишет не о том, как страдали, убивали, издевались, а о том, как удавалось выжить, сохранив себя как людей.

Подведем итоги. Дать ответ на вопрос: “Что мог противопоставить человек адской махине, перемалывающей его своими зубьями зла?”

(Терпение, доброту, совесть, веру в торжество справедливости, любовь к жизни).

ЛАГЕРНАЯ ТЕМА В РУССКОЙ ПРОЗЕ 1950 — 1980-х ГОДОВ

Большинство людей, когда начинаешь говорить о лагере, поспешно зажимают пальцами нос и отводят глаза - «Каждый нечестный человек попадает в тюрьму. Раз он преступник, значит его место - там, а не среди нас, - рассуждают они. - Вот отсидит срок - исправится, выйдет… Да и вообще - хватит об этом!»

Неизвестно какое время могла бы продержаться эта точка зрения. Но тут внезапно посадили писателей (людей довольно не плохих) и все резко изменилось.

Появилась лагерная проза 50-60-х годов. Она показала зыбкость границ между понятиями «хороший надзиратель» и «плохой арестант», «лагерь преступников» и «государство добродетельных граждан». Важно подчеркнуть, что время это было когда

… ненужным довеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград.

Когда «шли уже осужденных полки» - это начинался первый «кировский» поток в ГУЛАГ, а разгул ежовщины (1937-1938) был еще впереди. Это было время, когда «стомильонный народ» корчился

… под шинами черных марусь.

Очевидно, что «Реквием» Анны Ахматовой открыл лагерную литературу, то есть поэзия открыла путь прозе. Прозе, которая натолкнулась на живые, но ранее запретные факты, но прежде недоступный материал.

Теперь коснемся вопроса о градации этой литературной эпохи. И не столько градации временной (так как имеем дело с возвращенной литературой 89-90 гг.), сколько пространственной.

Если театр начинается с вешалки, то зона - с мира пока еще вольных от лагеря людей, с т.н. «зазонья» (А. Ахматова «Реквием», Л. Чуковская «Софья Петровна»). Далее следует «предзонник» - сюда отнесем «следственную литературу» (Рыбаков «Дети Арбата» и Домбровский «Факультет ненужных вещей). И, наконец, собственно лагерная проза - А.Солженицин (8 лет лагерей), В.Шаламов (16 лет) и С.Довлатов (надзиратель)…

Небывалое крепостное право в расцвете XX века открывало для писателей плодотворный, хотя и гибельный путь. Владимов, Кураев, Можаев и Гинзбург… Миллионы русских интеллигентов бросили в лагерь не на экскурсию: на увечья, на смерть и без надежды на возврат. Только сам став крепостным, русский образованный человек мог теперь (если поднимался над собственным горем) писать крепостного мужика изнутри.

Так впервые в мировой истории (в таких масштабах) слились воедино опыт верхнего и нижнего слоев общества! Этот путь прошли буквально считанные единицы уцелевших ученых, писателей, мыслителей. И лишь им было дано - историей, судьбой или Божьей волей - донести до читателей этот слившийся опыт - интеллигенции и народа.

Десяткам миллионом людей не хватило жизни, чтобы поведать о лагерной прозе. Все они погибли, пройдя воистину евангельский «путь зерна» (Ев. от Иоанна 12:24). Но тем дороже должен быть опыт уцелевших. Страшный слившийся опыт интеллигенции и народа показал, что проходя через 10-е (да, хоть 30-е!) круги ада, русский человек способен подняться над собственным горем. Русский человек овладел жизненной философией и, обобщив долгий лагерный опыт - тяжкий исторический опыт советской истории - он сохранил при этом доброту к людям, человечность, снисходительность к человеческим слабостям и непримиримость к нравственным порокам. (Не без помощи, конечно, своей свободной речи).

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Так получилось, что автору этих строк удалось побывать в современной колонии (но не как осужденному, а как корреспонденту). Да, систему ГУЛАГ ликвидировали; и феодального принципа лагерей как будто бы нет. Однако со времен «Записок из мертвого дома» отношение к заключенным со стороны правительства, уголовников-блатарей и обывателей не изменилось ни на дюйм.

Вопрос трудозанятости, открытый Солженициным и Шаламовым, получил еще более хлесткий и опасный виток в своем развитии. На территории Петербурга и области содержится около 10 000 осужденных. И 2/3 из них сегодня лишены рабочих мест. Исправление осужденного трудом по теории Макаренко (ст.43 УК РФ) и предупреждение совершения новых преступлений утрачивается. На лицо гиподинамия и сенсорный голод у осужденных. Сотрудники ИТК признают, что тюрьма нынче «конвейер потенциальной преступности».