Айрис Мёрдок «Чёрный принц. Чёрный принц

В сентябре я тут бросила клич - читать «Черного Принца». Его подхватили (и спасибо еще раз подхватившим). В ноябре я «Черного Принца» прочла и (вместо рецензии) бросила еще один клич: ответить на некоторые вопросы - сама же на них намеренно не отвечала. Пообещала ответить позднее. Нынче декабрь на дворе, а с ним и год подходит к концу, нехорошо переносить старые долги в новый.

Мои ответы на собственные вопросы приводятся ниже. А под ними - некоторые ответы от автора. На этот раз мое восприятие книги Мердок с авторской задумкой, увы, не совпало.

Нижеследующий текст, соответственно, чудовищно длинный, будет интересен (хотя бы местами) лишь тем, to whom it may concern

Q. Почему роман называется "Черный Принц"?

Потому что это очередной роман Мердок, основанный на ее размышлениях о героях Шекспира, самый известный из которых - конечно же, черный принц Гамлет (думала я). Кто именно стал Гамлетом у Айрис - вопрос другой, но черных принцев не-Гамлетов я там не видела в упор. Плюс имя главного героя - Bradley Pearson, построенное на аллитерации с «черным принцем» по-английски (the Black Prince), которая в переводе, к сожалению, не передается.

Q. Роман А.Мердок «Черный принц» - он, собственно, о чем?

К этому вопросу я приводила целую серию подсказок, из которых могла бы подойти любая… наверное… Но сама-то думала о другом. Сама-то я думала, что «тётенька Айрис» (как называют ее с явным пренебрежением отдельные участники лайвлиба) наконец-то слетела с катушек поняла, что смысл жизни (и любви, соответственно, какая уж жизнь без любви-то) в ее полнейшей никчемности. Я думала, что и для А.М. подоспел ее период буйного цинизма (и мне, достигшей примерно того же возраста, в котором она пребывала во время создания «Черного принца», это было понятно и особо приятно).

Любовь (любовь?! ), описанная в «Черном принце» настолько искусно, насколько способно лучшее перо Мердок - на самом деле не то, что могло бы ассоциироваться с ее жизненным опытом в тот момент, но профессиональное использование предварительных заготовок… плюс изумительно высокий стеб. Поэтому и в качестве дуэта влюбленных она и выбрала людей в сочетании весьма несуразном - не ради того, чтобы привлекать редких читателей, ищущих отражения похожего личного опыта, своих затаенных чувств, или толерантных интеллектуалов. А ради того, чтобы как следует оттолкнуть всех остальных - не от себя - сама-то она как раз заодно тут с последними: дескать, мне и самой все это противно до ужаса, потому и пишу, дам полный ход своей садомазохистской натуре.

Вот каким был мой ответ на этот вопрос: «Черный Принц» - о разочарованиях Айрис в любви. И в жизни. И в людях.

Q. Кто из героев там Черный Принц? И кто из них Гамлет?

Ну, я-то вначале была уверена, что Черный Принц - это Брэдли, не зря же Мердок проаллитерировала его имя с названием романа. Затем я переключила внимание на Джулиан: восприятие ее гендера (мною, мною - другие читатели со мной не согласны, и они, скорее, правы) было таким же амбивалентным, как и по отношению к Шекспировскому Гамлету, только наоборот: Гамлет стал бы более понятным для меня, будь он женщиной, а Джулиан - мужчиной. В каком-то месте проблеск подсознания намекнул, что это Ф. Локсий, чью фамилию и инициал Айрис явно выбрала неспроста, но сознание этот проблеск все же погасило: напомню, что Черных Принцев не-Гамлетов в романе я не увидала, а насчет Локсия - см. мой неудачный ответ ниже.

Q. За кого вы принимаете Брэдли Пирсона / с чьим мнением наиболее солидарны? (С Кристиан в том, что Брэдли "в конце концов повредился в уме и впал в безумие"? С Фрэнсисом Марло в том, что Брэд испытывал гомосексуальную любовь к Арнольду Баффину и убил его на почве своих фрейдистских комплексов? С Рэйчел: "Это был унылый неудачник, стыдящийся своего происхождения, своей необразованности и до нелепости стыдящийся своей службы"? С Джулиан, видевшей "целую жизнь усилий и неудач" того самого Пирсона, выдававшего "измышления чужого ума" за цитаты из ее собственного письма?

Специально привожу этот вопрос в несокращенном виде, т.к. я согласна с каждым отдельным мнением - т.е. я солидарна со всеми. Брэдли Пирсон - самовлюбленный и чокнутый Питер Пэн.

Q. Кого любил Брэдли все-таки?

Себя, родимого. И никого больше. У него, правда, иногда «встает» (пардон за грубость, это Айрис виновата, то и дело ссылаясь на Post Office Tower - в то время самое высокое здание в Лондоне и - о, да - похожее на фаллос) на мужской пол. На женский иногда тоже, но чаще, если та женщина - в какой-то роли и мужчина тоже (очень по-шекспировки это все тоже, да). Но эрекция и любовь - в моем понятии не одно и то же все-таки, хоть я циничнее Айрис.

Q. Кто убил Арнольда Баффина?

Сначала я подумала, что Арнольда убила Рейчел. На последнем абзаце последней главы (т.е. еще до послесловий) - изменила свое мнение, тем более, что Питер Пэн, по моему мнению, все равно заслужил тюрьму. Послесловия меня запутали - и я никак не могла решить, кто убийца там все же. Заодно приплетала и Джулиан (как одного из Гамлетов). А потом я подумала: а не все ли равно? Может, и Айрис сама не знала? Либо не хотела, чтобы другие знали этот ответ наверняка.

Q. Кто такой мистер Локсий?

Он - моя ошибка. Чуть забегая вперед, скажу, что она заключалась в том, что я лишь бездарно поленилась набрать в Гугле такое интересное имя, когда оно повстречалось на первых страницах романа. Сделай я это сразу - весь роман был бы прочитан с «ключом», но… т.к. я отложила сие исследование до окончания чтения, то и… в общем, результаты налицо. Я приняла было мнение Джулиан (из ее послесловия), что Локсий - это сам Брэдли, вышедший раньше времени из тюрьмы, его «обновленная» личность, если бы Локсий не отметил ее «невообразимо примитивных понятий » о себе. К сожалению (для меня), он это сделал в самом последнем абзаце романа, когда «ключ» был буквально «под рукой» (в виде пособий по мердоковедению). И когда я взяла этот «ключ» в руки, то поняла, что без него-то ходила совсем не в ту «дверь».

Q. В ком из героев романа Айрис Мердок больше всех проявила себя самоё?

Да везде и во всех. Как и в героях «Моря». Больше всех я ее видела в Брэдли и Арнольде, в Рейчел и Джулиан.

Q. Какого вообще пола (и какой ориентации) был(а) Айрис Мердок?

Я не рассчитывала на серьезные ответы на этот вопрос. Но сама отвечу на полном серьезе тем, что мне известно фактически - из ее биографии. Айрис Мердок была биологической женщиной, психологически идентифицирующей себя с мужчиной-гомосексуалистом.

Репродукцию работы Тициана «Наказание (свежевание) Марсия» я повесила уже после того, как ознакомилась с авторским замыслом «Черного Принца».

Тем, кто дочитал до этого абзаца, мысленно вручаю медаль за терпение и упорство и предлагаю устроить перерыв на чай/кофе/брейк-данс/рок-н-ролл, прежде чем приступить ко второй части (сильно отличающейся от первой) - к авторскому замыслу.

Перерыв – перерыв – перерыв – перерыв – перерыв

С первых страниц «Черного Принца» Мердок интригует читателя «Предисловием редактора» - некоего Ф. Локсия. Вбиваем «Локсия» в Гугл - кто вылетает в первой строке? Правильно, Феб Аполлон.

Локсий - "вещающий иносказательно" - эпитет Аполлона, связанный с тем, что слова пифии, оглашавшей предсказания Аполлона, носили характер бессвязных речей, которые "обрабатывались" специальными жрецами, после чего носили поэтический характер.
(ссылка)

Мердок сама хотела дать подсказку неискушенному читателю: когда версталась книга, она попросила Кристофера Корнфорда (одного из своих друзей) нарисовать обложку с изображением головы статуи Аполлона в Олимпии:

«Черный Принц - это, конечно же, Аполлон , - говорила А.М. в интервью французскому журналисту Жану-Луи Шевалье в 1978 году, - большинство критиков, предоставивших свои рецензии на книгу в Англии, кажется, даже не поняли этого, несмотря на картинку Аполлона на обложке! » Вместо этого, критики связали образ главного героя с шекспировским Гамлетом.

Мердок продемонстрировала связь между Локсием и Аполлоном: «Аполлон - убийца, насильник, как и сказано о нем в романе, когда обсуждается личность Локсия, который убил собрата по музыке страшнейшим образом, образ, олицетворяющий мощность и власть, не обязательно положительный образ ».

Софокл в трагедии «Царь Эдип» называет Аполлона то Локсием, то Лицеем. Во всей истории мировой литературы Аполлон известен как музыкант и как соблазнитель женщин. На картине Тициана (которую британский художник Том Филлипс кстати использовал в качестве фона ) Аполлон любовно соскребает кожу с Марсия - сатира, побежденного им в конкурсе музыкантов. дублируется на протяжении романа «Черный принц» в нескольких ситуациях: в подозрении на убийство Арнольда Баффина его собратом по перу Брэдли Пирсоном, в его насильственном осуществлении полового акта с Джулиан, а также в его собственных страданиях и смерти, оказавшихся необходимыми для написания его книги.

Картина Тициана для Мердок, как и сам миф об Аполлоне и Марсии, отражает «нечто, имеющее отношение к человеческой жизни, все ее двусмысленности, все ее кошмары, ее ужасы и мучения, и в то же время в этом есть нечто прекрасное, картина прекрасна, в ней какое-то вхождение духовного в сферу человеческого и близость богов ».

А.М. говорила и о своем двойственном отношении к Аполлону, которого она «хотела бы возносить как бога, ужасного бога, но также как выдающегося художника, мыслителя и как великий источник жизни ».

Аполлон повлиял на жизнь Брэдли Пирсона, человека «разрушенного искусством; он также погублен и Черным Эротом », которого Мердок в каком-то смысле ассоциировала с Аполлоном.

Потом она сказала:
- А ведь во мне еще много огня, имейте в виду. Я еще не конченый человек, как бедная Присцилла. Во мне еще много огня и силы. Вот так.
- Конечно.
- Вы не понимаете. Я говорю не о простодушии и не о любви. И даже не о воле к жизни. Я имею в виду огонь. Огонь! Который жжет. Который убивает.

Гражданка Мёрдок всю свою писательскую жизнь создавала универсальный роман. То есть роман, который бы понравился любому человеку, от непритязательной домохозяйки до угрюмого литературоведа. Черный принц принято считать программным, главным текстом Мёрдок. О чём он? Попробуем в этом разобраться с точек зрения различных читателей.

1. Роман, конечно, о любви. О трогательной любви, которая побеждает всё. Возраст, дружбу, обман, ненависть и даже саму себя. Ну да, ведь настоящей любви не нужен никто, даже объект фокусировки. Престарелый писатель влюбляется в юную девушку. И только после того, как он ей открывает свои чувства, выясняется, что любовь взаимна. Но им не суждено быть вместе. Брэдли оказывается в тюрьме, а Джулиан покидает страну. И тем не менее, любовь не выдыхается, она продолжает витать в воздухе, озаряя своим светом безрадостный быт заключенного.

2. В центре сюжета моложавый писатель, карьера которого не удалась. Он коротает дни в рассуждениях о литературе и продолжает тешить себя мечтой о том, что сможет однажды написать настоящий роман. Роман, который оправдает всю его никчемную, пустую жизнь. Может показаться, будто он завидует своему другу, Арнольду Баффину, популярному беллетристу, книги которого раскупаются миллионными тиражами. Но это неправда. Ведь Арнольд предал Искусство, променял его на вшивые деньги и признание современников, которое, как известно, стоит еще меньше восхищения потомков. В самом конце Брэдли Пирсон создает-таки свой шедевр. Неприличный, в чем-то скандальный, как и вся подлинная литература, роман. На этом он заканчивает свою жизнь.

3. Никакой Брэдли Пирсон не писатель и это очевидно. Он – сумасшедший, который воображает себя творцом, постоянно задвигает недалекие телеги об искусстве и всем знакомым рассказывает о том, что собирается написать роман. Но не пишет его. Именно сумасшествием объясняются странности взаимодействия его с остальными персонажами, нарушенное, рубленное повествование, внезапно возникающие и прекращающиеся влечения, отсутствие в памяти некоторых событий. Эпизод с убийством, безусловно, еще одно свидетельство. В доказательство несостоятельности Брэдли как писателя приводятся его нелепые бредни, выданные за роман. Интересны они могут быть только с медицинской точки зрения.

4. Главный герой, латентный гомосексуалист, тайно, даже от самого себя, любит своего друга, знаменитого романиста. Его пуританские взгляды не позволяют ему признаться в своих истинных желаниях. На страницах романа мы видим стандартное «замещение объекта». Сначала Рэйчел, жена Арнольда, затем Джулиан, его дочь. Брэдли лихорадочно пытается придать своей любви пристойный вид. Но получается это у него все хуже и хуже. Приютив у себя дома Фрэнсиса, он также старается каким-либо образом оправдать это. Но, запутавшись в оправданиях, покидает собственный дом с девушкой, надеясь избавиться от этого голубого наваждения. Мы прекрасно видим, как он приходит в возбуждение лишь когда Джулиан переодевается в мальчика. Фрэнсис, безусловно, поклонник Брэдли Пирсона, является помимо всего прочего, мазохистом. Его нравятся унижения, полученные Кристиан и Брэдли. И весь роман он ищет новые источники страдания. Пытается восстановить отношения между своим возлюбленным и его бывшей женой, затем помогает ему с новой избранницей, выполняет обязанности прислуги.

5. Основная проблема текста – монотонность. Такое ощущение, что автору платили построчно. Постоянное переливание из пустого в порожнее, бесконечные самоповторы. Это модное заигрывание с трактовками, бытующее в английской литературе 60х-70х годов. Фаулз, Даррелл, вот теперь и Мёрдок. Использовать один прием на протяжении двадцати романов, ну как не надоест-то! Все эти мыслишки об «искусстве» пошлы и приторны до невозможности. Неужели каждый англичанин будет вываливать на страницы своих опусов свои рассуждения о Шекспире? Ну сколько можно? Да еще и так поверхностно и глупо. Казалось бы, Джойс забил последний гвоздь в эту тему, а им всё мало. Давайте-ка еще пообсуждаем, был ли Уильям гомосексуалистом или нет. За одно упоминание Шекспира в романах я бы расстреливал. Потому что банально. А этот никчемный психоанализ, полноправный элемент поп-культуры 20 века, как же без него? Один венский шарлатан поднял неплохое состояние на этом, так поднимем и мы. Закидаем страницы терминами. (Фиксация, бессознательное, замещение...) Что еще? Маловато рефлексии главного героя? Вот вам еще экзистенциализма, не подавитесь. (Ага, суд чисто по Камю). Нет логики в действиях персонажей, не продуманы характеры? Так ведь это элемент абсурда. (Кафка с Беккетом бледнеют, их тошнит.) О чём роман? Как это о чём? Ни о чём, конечно же. Мы же не дураки, у нас тут постмодернистский текст. И под конец – вульгарный детективный прием. Ну, это мы для тех, кто попроще.

6. Поверхностные литературные критики, безусловно, накинутся на Айрис Мердок с нападками из разряда: «Вот, мол, очередной тест ни о чем». На самом деле, роман очень даже о чём. Помимо множества тем, мотивов, с которыми играет автор, вводя в заблуждение недалекого читателя, роман разрабатывает одну основную тему. Это предельно личный текст для Мёрдок. Ведь именно здесь и сейчас, после двух десятков лет писательской карьеры и почти полутора десятков написанных книг, автор наконец отважился поговорить о том, что его волнует, беспокоит, пугает. А пугает Мёрдок старость. Да, старость является основной темой и героем данного произведения. Мы видим, что основной проблемой героев является возраст. Об этом говорят все, начиная с Присциллы, которую бросил муж. Рэйчел, которую бьет муж. Кристиан, которая сама бросила двух мужей и лихорадочно убеждает себя, что может найти нового. Да и главный герой, Брэдли Пирсон, также рефлектирует из-за возраста. Он, как мужчина, боится не утраты привлекательности, а того, что недостаточно сделал в жизни, не выполнил основной жизненной цели. Почему он в качестве объекта любви выбирает именно Джулиан? Молоденькую, глупенькую девчонку. Только потому что она молода. Вот и всё. А Кристиан - нет. А Рэйчел - нет. А Айрис – нет.

Имя Айрис Мердок (1919–1999) вписано в историю английской литературы минувшего столетия. Уроженка Дублина, она, как и некоторые ее маститые соотечественники – Шоу, Джойс, Шон О"Кейси, Беккет, рано покинула родину. Образование получила в престижном Оксфорде, где специализировалась в области классической философии, что во многом определило характер ее художественной методологии. В дальнейшем она явила характерный для послевоенной литературы тип писателя (как Англии, так Франции и США), сочетавшего не очень обременительную преподавательскую работу в университетах, дающую стабильный заработок, с писательским трудом и созданием монографий научного характера. Как философ Мердок начала, как и Колин Уилсон, с увлечения экзистенциализмом и написала специальное исследование "Сартр – романтический рационалист" (1953). Затем приступила к освоению идей Платона, заинтересовавшись его концепциями истины и красоты (что нашло отражение в нескольких ее исследованиях), а также занималась нравственно-этическими проблемами христианства.

С середины 1950-х гг. Мердок переключается на художественную прозу. Всего из-под ее пера вышло 24 романа ("Под сетью", "Колокол", "Алое и зеленое", "Время ангелов", "Черный принц", "Дитя слова", "Зеленый рыцарь" и др.), которые могут быть отнесены к философско-интеллектуальной и психологической жанровой разновидности. Ее романы нетрадиционны в жанровом отношении, что вызывает дискуссии в сфере критиков; чаще всего их относят к психологическим детективам – они отличаются стилевым разнообразием и острой наблюдательностью, сложной, неординарной структурой. Вбирают в себя детективный и психологический элементы, эротику, утонченные любовные отношения. В ее стиле – многогранная символика и аллегории, сюжеты драматичны, с резкими поворотами, сценами, то драматическими, то комическими. Предмет ее изображения – средний класс, интеллигенция с ее духовно-нравственными проблемами, характерными для английского социума.

Литературный дебют Мердок – роман "Под сетью " (1954), сразу сделал известным се автора. Герой романа Джек Донахью – литератор (фигура, характерная для типологии Мердок), зарабатывающий на жизнь переводом французской словесной макулатуры. Он озабочен поисками смысла жизни и потребностью вырваться из унылой каждодневной рутины. Любовь, казалось бы, посетившая героя, не реализуется. Зато в финале он переживает творческий взлет, вспоминая свою родную Ирландию. Подобный открытый финал указывает на возможный счастливый поворот в литературной судьбе Донахью.

Писатель Брэдли Пирсон – герой одного из популярных романов Мердок "Черный принц" (1973), произведения со сложной структурой и сюжетом. Роман открывается сообщением о выходе книги Брэдли Пирсона под название "Черный принц, или Праздник любви". Автор скончался в тюрьме от рака, а издатель, друг умершего, опубликовал свой рассказ об авторе, чтобы снять с Пирсона обвинение в убийстве. Пирсон прожил 58 лет, успев опубликовать всего три книги. Скопив немного денег и оставив работу, он решил целиком отдаться писательству, но вскоре вдохновение его покинуло, и он испытал творческую "немоту". Надеясь ее преодолеть, он снимает домик у моря, после чего начинается цепь экстраординарных событий. Шурин Пирсона Марло, человек опустившийся, лишенный врачебной практики, сообщает ему, что бывшая жена Пирсона Кристина, уехавшая в Америку, где разбогатела, овдовела и вернулась на родину и намерена воссоединиться со своим бывшим мужем.

В этот момент Пирсон получает тревожный звонок от Арнольда Баффина, своего приятеля, финансово успешного, но посредственного писателя. Когда-то Пирсон помог Баффину, тогда учителю, напечатать первую книгу, после чего они подружились. Пирсон бывал в доме Баффина, который, любя друга, тем не менее, опасался его нелестного мнения о своих сочинениях. Выясняется, что у Баффина – очередная бурная супружеская коллизия с женой Рэчел: но конфликт этот – всего лишь "другой пик любви". Одновременно Баффин выказывает подозрительный интерес к возвращению Кристины в Лондон. Новый виток перипетий связан уже с сестрой Пирсона Присциллой, которая, уйдя от мужа, находит приют у брата. Пребывая в истерическом состоянии, она пробует покончить с собой, приняв мощную дозу снотворного. Но ее спасают, поместив в больницу. На этом злоключения Пирсона не кончаются. Ему приходится отклонять попытки Кристины с ним сойтись. Завязывается новый клубок отношений между главными героями. Баффин сближается с Кристиной, а Рэчел соблазняет Пирсона. Последний – жертва "Черного Эрота": он испытывает страсть не только к Рэчел, но и к ее юной дочери Джулиане, которая объявляет о намерении соединиться в брачных узах с Пирсоном. Это вызывает гнев ее родителей, которые считают друга их семьи "похотливым стариком". События принимают роковой характер. Присцилла, выписанная из больницы, кончает жизнь самоубийством. Джулиана, любя Пирсона, расстается с мужем. Рэчел же в припадке ревности убивает мужа, свалив вину на Пирсона, который, подавленный случившимся, не находит сил защитить себя.

Изданная книга Пирсона под названием "Черный принц" заключается послесловием, в котором четыре участника драмы: Кристина, Рэчел, Фрэнсис Марло и Джулиан – комментируют свою роль в событиях. Джулиана, ставшая поэтессой, так отзывается о своих отношениях с Пирсоном: "Это была любовь, неподвластная словам".

О чем же этот необычный, но увлекательный роман с неординарными героями и роковыми случайностями? Думается, что он о силе любви и о творческом труде. Пирсон, при всей своей психологической нестабильности, был предан литературному призванию. В этом плане он антипод Баффина, поставщика удачливых в коммерческом плане поделок.

Айрис Мердок была серьезным, плодовитым автором, тематика ее произведений менялась от романа к роману. В последних романах, таких как "Ученик философа ", "Добрый подмастерье ", "Зеленый рыцарь", она от семейнопсихологической переходит к общественно-политической проблематике, связанной с современностью.

Айрис МЕРДОК

ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ

ПРЕДИСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ

Эта книга в нескольких отношениях обязана своим существованием мне. Автор ее, мой друг Брэд-ли Пирсон, возложил на меня заботу о ее опубликовании. В этом примитивно-механическом смысле она теперь благодаря мне выйдет в свет. Я также являюсь тем «любезным другом» и проч., обращения к которому встречаются здесь и там на ее страницах. Но я не принадлежу к действующим лицам драмы, о которой повествует Пирсон. Начало моей дружбы с Брэдли Пирсоном восходит ко времени более позднему, чем описываемые здесь события. В пору бедствий ощутили мы оба потребность в дружбе и счастливо обрели друг в друге этот благословенный дар. Могу утверждать с уверенностью, что, если бы не мое постоянное участие и одобрение, эта повесть, вернее всего, осталась бы ненаписанной. Слишком часто те, кто кричит правду безучастному миру, в конце концов не выдерживают, умолкают или начинают сомневаться "в ясности собственного рассудка. Без моей поддержки это могло случиться и с Брэдли Пирсоном. Ему нужен был кто-то, верящий ему и верящий в него. И в нужде он нашел меня, свое alter ego.

Нижеследующий текст по сути своей, как и по общим очертаниям, является рассказом о любви. Не только поверхностно, но и в основе. История творческих борений человека, поисков мудрости и правды - это всегда рассказ о любви. Он излагается здесь туманно, подчас двусмысленно. Борения и поиски человека двусмысленны и тяготеют к тайне. Те, чья жизнь проходит при этом темном свете, меня поймут. И все же что может быть проще, чем повесть о любви, и что может быть пленительнее? Искусство придает очарование ужасам - в этом, быть может, его благословение, а быть может, проклятие. Искусство - это рок. Оно стало роком и для Брэдли Пирсона. И совсем в другом смысле для меня тоже.

Моя роль как издателя была проста. Вероятно, мне следовало бы скорее называть себя иначе… Как? Импресарио? Шутом или арлекином, который появляется перед занавесом, а потом торжественно его раздвигает? Я приберег для себя самое последнее слово, заключительный вывод, итог. Но лучше уж мне быть шутом Брэдли, чем его судьей. В каком-то смысле я, по-видимому, и то и другое. Зачем написана эта повесть, станет очевидно из самой повести. Но, в конце концов, никакой тайны здесь нет. Всякий художник - несчастный влюбленный. А несчастные влюбленные любят рассказывать свою историю.

Ф. ЛОКСИЙ, ИЗДАТЕЛЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ БРЭДЛИ ПИРСОНА

Хотя прошло уже несколько лет со времени описываемых здесь событий, рассказывая о них, я воспользуюсь новейшим повествовательным приемом, когда прожектор восприятия переходит от одного настоящего мгновения к другому, памятуя о минувшем, но не ведая предстоящего. Иначе говоря, я воплощусь опять в свое прошедшее «я» и для наглядности буду исходить только из фактов того времени - времени, во многих отношениях отличного от нынешнего. Так, например, я буду говорить: «Мне пятьдесят восемь лет», как было мне тогда. И я буду судить о людях неточно, быть может, даже несправедливо, как судил о них тогда, а не в свете позднейшей мудрости. Но мудрость - ибо я, надеюсь, что справедливо считаю это мудростью, - не вовсе отсутствует в рассказе. В какой-то мере она все равно неизбежно должна будет «озарять» его. Произведение искусства равно своему создателю. Оно не может быть больше, чем он. Как не может в данном случае быть и меньше. Добродетели имеют тайные имена; добродетель сама по себе тайна, недоступная уму. Таинственно все, что важно. Я не сделаю попытки описать или назвать то, чему выучился в строгой простоте той жизни, какой я живу в последнее время. Надеюсь, что стал мудрее и милосерднее, чем был тогда, - счастливее я стал несомненно, - и что свет мудрости, падая на фигуру простака, выявит не только его заблуждения, но и строгий облик правды. Я уже дал понять, что считаю этот «репортаж» произведением искусства. Этим я не хочу сказать, что он - плод вымысла. Всякое искусство имеет дело с абсурдом, но стремится достичь простоты. Настоящее искусство выражает правду, оно и есть правда, быть может, единственная правда. В том, что излагается ниже, я пытался быть мудрым и говорить правду, как я ее понимаю, не только о поверхностных, «интересных» аспектах этой драмы, но и о том, что лежит в глубине.

Я знаю, что люди обычно имеют о себе совершенно искаженное представление. По-настоящему человек проявляется в долгой цепи дел, а не в кратком перечне самотолкования. Это в особенности относится к художникам, которые, воображая, будто прячут, в действительности обнажают себя на протяжении своего творчества. Так и я весь выставлен тут напоказ, хотя душа в полном противоречии с законами моего ремесла, увы, по-прежнему жаждет укрытия. Под знаком этой предваряющей оговорки я теперь попытаюсь себя охарактеризовать. Говорить я буду, как я уже пояснил, от лица самого себя, каким я был несколько лет назад, - главного и подчас бесславного «героя» этого повествования. Мне пятьдесят восемь лет. Я писатель. «Писатель» - моя самая простая и, пожалуй, наиболее верная общая характеристика. Что я к тому же еще и психолог, самоучка философ, исследователь человеческих отношений, следует из того, что я - писатель, писатель именно моего толка. Я всю жизнь провел в исканиях. Теперь искания привели меня к попытке выразить правду. Свой дар, надеюсь и верю, я сохранил в чистоте. А это означает, помимо прочего, что как писатель я не пользовался успехом. Я никогда не стремился к приятности за счет правды. Я знал долгие мучительные полосы жизни без самовыражения. «Жди!» - вот наиболее властное и священное веление для художника. Искусство имеет своих мучеников, среди них не последнее место занимают молчальники. Не боюсь утверждать, что есть святые в искусстве, которые просто промолчали всю жизнь, но не осквернили чистоты бумажного листа выражением того, что не было бы верхом красоты и соразмерности, то есть не было бы правдой.

Как известно, мною опубликовано совсем немного. Я говорю «как известно», полагаясь на славу, приобретенную мною вне сферы искусства. Мое имя пользуется известностью, но, к сожалению, не потому, что я писатель. Как писатель я был и, несомненно, буду понят лишь немногими ценителями. Парадокс, быть может, всей моей жизни, абсурд, служащий мне теперь предметом для постоянных медитаций, состоит в том, что прилагаемый ниже драматический рассказ, столь непохожий на другие мои произведения, вполне может оказаться моим единственным «бестселлером». В нем, бесспорно, есть элементы жестокой драмы, «невероятные» события, о которых так любят читать простые люди. Мне даже выпало на долю, так сказать, вдоволь накупаться в лучах газетной славы.

Айрис Мердок. Черный принц.

Тут не было ни добра, ни зла.
Одна только действительность. Жизнь.
С. Моэм. Бремя страстей человеческих

«Черный принц» - произведение сложное как технически, по выстраиванию сюжетной линии, так и по эмоциональному восприятию.

Это история одиночества немолодого налогового инспектора, писателя, в жизнь которого нежданно-негаданно врывается страсть. Устоявшиеся привычные рамки бытия вдруг ломаются, искажаются, изменяются сами ценностные ориентиры жизни.

Сила чувств преображает все вокруг и не только. Она – сминает самую жизнь главного героя.

«Были минуты, когда я чувствовал, что любовь просто разрывает меня на куски».
Происходит переосмысление всего того, что предшествовало этому, переоценка значимости людей и событий, словно яркий свет вдруг освещает полутемную комнату, и все предметы в ней обретают неожиданную четкость. В этот момент откровения кажется, что все дни до этого являются лишь прологом, прелюдией к тому, что происходит здесь и сейчас.

Можно ли сказать, что это роман о любви? И да, и нет. Скорее, это роман о человеке, который из сложного интеллектуального мира вдруг переместился в мир чувств. Внезапность и неожиданность такого перехода на фоне будничных событий оказались подобны внутреннему взрыву.

И как раз вот этот контраст будничности, банальности того, что происходит событийно в начале, драмой того, что разворачивается сначала во внутреннем мире, а потом выплескивается наружу и жестко правит реальность и создают эффект взрыва.
«Моя жизнь до описанной здесь драматической кульминации протекала вполне безмятежно. Иной бы сказал, даже скучно. Если позволительно употребить такое красивое и сильное слово в неэмоциональном контексте, можно сказать, что моя жизнь была возвышенно скучной – такая прекрасная скучная жизнь…»

Роман начинается с того, что Брэдли Пирсон, 58 лет от роду, закончил свою карьеру налогового инспектора и готов всего себя посвятить искусству. Создать то самое единственное, уникальное произведение, КНИГУ с большой буквы, которая внесет значимый вклад в современное искусство.

Он долго ждал этого момента, писал «в стол», копил в себе нерастраченный талант и вот – осталось всего лишь уехать в арендованный домик, предаться уединению и творческой музе.

И вот после всей этой безмятежности вдруг начинают происходить события. На первый взгляд, тривиальные.

Спустя много лет возвращается в страну его бывшая жена Кристиан и настойчиво ищет встречи с ним, появляется Фрэнсис, брат жены, уходит от мужа его сестра Присцилла.
Со дня на день откладывая свой отъезд, он все больше запутывается в проблемах семьи и друзей.

Все происходит будто бы само собой, неизбежно, как рок. Волна все нарастает и нарастает, пока из легкой зыби не превращается в сокрушающий вал. И сам главный герой чувствует, что цепочка этих событий неумолима и даже безжалостна к нему, но он не в силах противиться власти судьбы.

« Я чувствовал, что все происходящее со мной не только предначертано, но именно в то самое мгновение, когда оно происходит, мыслится некой божественной силой, которая держит меня в своих когтях».

Айрис Мердок рассказывает о своем герое его устами, ведет повествование от его имени. И поначалу непонятно, что это за книга – дневник ли, посмертное издание или нечто иное.

Начинающийся роман с женой друга, муки совести, желание открыться, мучительное избегание-притяжение к своей бывшей жене, сумбур в отношениях с сестрой, с которой он явно не знает, что делать.

И в кульминации – пылкая страсть к молоденькой девочке, дочери его давних друзей. Отвергая ее мать, он готов отдать свою любовь дочери. Конечно же, эта связь скандальна, и Брэдли Пирсон понимает это. Свою любовь он видит мистической составляющей судьбы, как некий путь к наиболее полному выражению в искусстве.
«… моя способность любить – это и есть моя способность писать, способность осуществиться наконец как художнику, цель, которой я подчинил всю жизнь, - я был прав, но понимал это смутно, темно…»

Его духовные искания, жажда чистого высокого искусства, попытки увидеть в событиях жизни некие знаки на пути к произведению всей его жизни в итоге сыграли с ним дурную шутку. Обращенность внутрь не позволяет ему трезво оценивать то, что происходит во внешнем мире.

Сестра покончила жизнь самоубийством, с друзьями произошел разрыв, жена друга смертельно оскорблена тем, что ее любовь отвергнута, что ей предпочли ее же собственную дочь.

Его неловкие действия во внешнем мире показывают полное отсутствие опыта как-то примирять свои чувства и реальность.

Впервые испытав такой накал страстей, он не умеет «с ними быть». Противоречия и конфликты свободно изливаются изнутри наружу, из потемок рефлексирующей души интеллектуала навстречу его семье и друзьям.

Впрочем, и здесь все непросто. Каждые отношения – это целый пласт реальности и мистики, восприятия фактов и фантазии. Все они имеют свой собственный смысл и как бы свою отдельную линию.

Например, противостояние с Арнольдом Бафином, который его и притягивает, и отталкивает одновременно. С ним ли у него конфликт или с самим собой, с теми своими чертами, мечтами, которые воплотились в Арнольде?

Плодовитый и востребованный писатель, выдающий по паре романов за год, он противоречит всем представлениям Брэдли Пирсона о высоком искусстве. Но публика принимает Арнольда и ничего не знает о Пирсоне.

У одного – семья, широкий круг общения, у другого – одиночество и почти мистические искания. Арнольд живет полной жизнью, выражая себя в своем творчестве, Брэдли как будто спит, ожидая неминуемого пробуждения, яркого взрыва, который разбудит его иссохшие чувства и прорвет плотину слов. И вот тогда – и только тогда! – он создаст поистине великое произведение.

И все было бы даже забавно, если бы не было так печально.

Наше восприятие жизни и то, что мы думаем о ней, определяет ее качество. Пока Брэдли увязает все глубже в рассуждениях о жизни, собственно сама жизнь проходит мимо.

И всю полноту ее он познает только, когда просыпаются чувства. Они безжалостны и неумолимы, они прорвали долго сдерживаемую плотину и вырвались на волю.
Сумасшедший ли Брэдли, как намекает его бывшая жена в послесловии к рукописи? Если да, то он не одинок в своем сумасшествии…

Впрочем, несмотря на подлинную драму человека, запутавшегося в своих целях, желаниях и страстях, ожидаешь поначалу какого-то тривиального финала. Будничного, бытового, наравне с не примечательным началом. Чтобы круг замкнулся, в каком-то смысле.

Что-то вроде того, что сестра вернется к мужу. С друзьями, верно, произойдет разрыв или охлаждение отношений, но и только. А сам Брэдли Пирсон вернется к бывшей жене и напишет некий роман.

Однако, финал представляет собой вторую кульминацию. И такой технический прием все вдруг представляет в другом ракурсе.

Сестра покончила с собой. Близость с молоденькой девочкой на фоне смерти Присциллы кажется уже не возвышенным порывом страсти художника, а чем-то неестественным, неправильным, почти кощунственным.

Отвергнутая жена друга убивает своего мужа и разыгрывает ситуацию таким образом, что виновным в убийстве оказывается Брэдли Пирсон. Месть мужу и несостоявшемуся любовнику - в одном эпизоде.

И двойственное чувство к главному персонажу уже не покидает. С одной стороны, его используют и манипулируют им, с другой стороны, он сам провоцирует окружающих.
Чувство сожаления и утраты – вот, пожалуй, то, что остается в финале.

Сложный внутренний мир главного героя, дневниковый стиль изложения, избранный автором, чувства, внезапно всколыхнувшие его до самых глубин души, чувства, с которыми он не может, не умеет справиться – все это поневоле располагает к участию и сопереживанию.

Не написанный им роман, то самое оправдание постоянных ограничений и внутренних поисков, которые привели бы его к созданию великой книги, приводит к тому, что его жизнь сама по себе становится таким романом. Страсти, и мука, и стремление к искусству, давящая власть Черного принца прожиты им самим.

Жизнь каждого человека – великий роман. Его собственный, глубоко личный вклад не только в искусство, но – в Жизнь. И наверное, неважно, издан ли этот роман, напечатан ли черными буквами по белой бумаге, или остался в воспоминаниях, впечатлениях, мыслях и страстях. Он остается не только в памяти и в душе тех, кто уходит, но вольно или невольно затрагивает всех, кто соприкасался с этим человеком.